Государство – людоед

(Роман в письмах)

 

[ Оглавление романа]

[ Назад ] [ Вперед ]

 

Часть пятая

Конституционный Суд России

прикидывается дураком

 

Так как это не отдельная статья, а роман, то вводить вас в курс дела не надо. Поэтому начинаю прямо с заявления в этот Суд, каковой, вы потом увидите, так и хочется написать с маленькой буквы. Ибо это мелкая сошка в дебрях российской людоедской власти и делает, что захочет власть в делах, не шибко громких, даже тишайших, таких, как мое.

 

«Конституционный Суд Российской Федерации,

 

Заявитель: Синюков Борис Прокопьевич, пенсионер

 (без Представителя)

 

Издатель акта: Законодательное собрание города Москвы

 

Акт, подлежащий проверке: Закон г. Москвы от 9 сентября 1998 г. № 21-73 «О гарантиях города Москвы лицам, освобождающим жилые помещения».

 

Жалоба

на неконституционность указанного закона Москвы

в форме нарушения прав человека и гражданина,

охраняемых Конституцией РФ и Законом РФ

 

Причиной моего обращения в Высокий Конституционный Суд явилась угроза применения Управлением муниципального жилья и Прокуратурой Юго-Западного административного округа Москвы упомянутого Закона в отношении моей семьи – частного собственника квартиры №9 в доме №16 по улице Грина, Москва (приложение 1).

Основания моего обращения в Высокий Конституционный Суд: статья 2; статья 3, пункт 4; статья 8; статья 12; статья 15; статья 34, пункт 1; статья 35, пункты 1,2,3; статья  36, статья 52, статья 53; статья 55; статья 125, пункты 4,6; пункт 2 Второго раздела Конституции Российской Федерации, а также статья 3, пункт 1), подпункт б); пункт 3); статьи 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 86, 96, 97, 98, 99, 100 Федерального Конституционного Закона от 21.07.94 № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации».

 

Позиция заявителя

По преамбуле. В Законе Москвы (для более удобного пользования – приложение 2) сказано: «Настоящий Закон в соответствии с Конституцией … устанавливает порядок и условия переселения собственников… по решению органов власти города Москвы». В статье 34, пункт 1 Конституции РФ между тем сказано: «Каждый имеет право на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной, не запрещенной законом экономической деятельности». То есть Конституция РФ каждому собственнику дает право свободно распоряжаться своей собственностью, притом с выгодой для себя, так как «экономическая деятельность» не бывает без потенциальной выгоды (прибыли), иначе она не экономическая деятельность, а какая-то другая. А Закон Москвы прямо в преамбуле устанавливает «порядок и условия» этой экономической деятельности, каким является «переселение» (отчуждение права распоряжения) из частной собственности, тем самым попирая Конституцию РФ. Так как обязывает собственника не по свободной воле распоряжаться своим имуществом, а «по решению органов власти города Москвы».

По статье 8, пункт 1 Конституции РФ «в Российской Федерации гарантируется единство экономического пространства, свободное перемещение товаров…, свобода экономической деятельности», а обсуждаемый Закон хочет это «пространство» для Москвы сделать автономным от России. Мало того, этот Закон вообще «устанавливает порядок и условия» распоряжаться собственнику своей собственностью, притом «по решению органов власти», что совершенно недопустимо Конституцией РФ. В этой же статье, пункт 2 Конституция РФ «признает и защищает» частную и муниципальную собственность «равным образом», а Закон Москвы декларирует муниципальную собственность выше собственности частной, так как «устанавливает» ей свои «порядок и условия».

В связи с этим напомню, что в дополнение к пункту 1 статьи 8, уравнивающим все виды собственности, пунктом 1 статьи 35 Конституции РФ указано, что «право частной собственности охраняется законом». Никаких других видов собственности, в том числе муниципальная, в этом тексте не указано. И надо полагать, что Конституция РФ частную собственность назвала особо среди равных видов собственности потому, чтобы раз и навсегда отказаться от социалистических «ценностей», широко внедрившихся в сознание людей. И это конституционное закрепление трудно понять иначе, как декларирование частной собственности первой, наиболее равной среди равных, так как она относится непосредственно к правам человека.  

Поэтому ссылка в преамбуле на Конституцию РФ, дескать, «в соответствии с Ней» выглядит совершенно издевательски, обидно для Конституции РФ. Мало того, обсуждаемый Закон незаслуженно порочит Конституцию РФ такой ссылкой. Это чистое неуважение к Конституции РФ.

Статья 1. В ней сказано: «Основанием для принятия Решения об освобождении жилых помещений… является постановление Правительства Москвы об изъятии земельного участка для городских государственных и муниципальных нужд… реализации других государственных (муниципальных) программ, требующих сноса строений».

Во-первых, Правительство Москвы «захватывает» не принадлежащую ему «власть», «присваивает властные полномочия» вышестоящего Правительства России, что согласно статье 2, пункт 4 Конституции РФ «преследуется по федеральному закону». Ибо только государству принадлежит это право. Согласно статье 35, пункт 3 «принудительное отчуждение имущества для государственных нужд может быть произведено при условии предварительного и равноценного возмещения» (подробнее в приложении 3). То есть, ни для каких других, в том числе и муниципальных, «нужд», кроме государственных, никакое частное имущество, в том числе и земля, не может согласно Конституции РФ быть изъято (отчуждено) принудительно. Притом для этого нужно именно Постановление Правительства России, но никак не Постановление Правительства Москвы. (Подробнее об этом – в приложении 3). То есть, опять «присвоение властных полномочий». 

Во-вторых, кто дал право Правительству Москвы отождествлять слова «государственное» и «муниципальное»? Ведь в статье 12 Конституции РФ написано: «Органы местного самоуправления не входят в систему органов государственной власти». Между тем словесная формула со скобками «государственная (муниципальная)», употребленная в Законе Москвы, именно это и означает согласно русскому правописанию. И даже, если принять во внимание, что Москва – субъект Федерации, то тогда получится, что у нас в стране 89 «государственных властей» со своими «государственными нуждами» каждая, а российская государственная власть со своей государственной нуждой – только одна из многих? Но тогда по рассматриваемому закону Москвы нет и самой России? Ибо закон Москвы «равен» Конституция России. 

В третьих, если убрать лишние слова в намеренно запутанной фразе части 1-й рассматриваемой статьи, то получится, что «изъятие земельного участка» нужно для «освобождения жилых помещений». Это выглядит достаточно глупо. И можно быть совершенно уверенным, что эта явная глупость – «специальная» глупость, вынужденный маневр для того, чтобы явно нарушить Закон РФ от 24.12.92 № 4218-1 «Об основах федеральной жилищной политики» в редакции Федеральных законов от 12.01.96 № 9-ФЗ и от 21.04.97 № 68-ФЗ. Согласно статье 1, части 7 этого закона: «Кондоминиум – единый комплекс недвижимого имущества».Он «включает в себя земельный участок»  и «расположенное на этом участке жилое здание» В этом здании «отдельные  части (помещения)» находятся «в частной, государственной, муниципальной собственности»,  «а другие части (общее имущество) находятся в общей долевой собственности». Статья 8, части 1 и 2 указанного Закона дополнительно конкретизирует это. «Общим имуществом кондоминиума являются предназначенные для обслуживания более одного домовладельца» - (перечислено), в том числе «прилегающие земельные участки». И однозначно конкретизировано: «Общее имущество кондоминиума находится в общей долевой собственности домовладельцев и не подлежит отчуждению отдельно от права собственности домовладельцев на помещения кондоминиума». Все изложено четко и ясно. И главное, в полном соответствии со статьями 2, 3, 8, 34, 35 и 36 Конституции РФ.

А Закон Москвы декларирует прямо противоположное. По порядку осуществления «длинной» мысли, изложенной задом наперед, это звучит так. У Правительства Москвы возникла «нужда» что-то построить на застроенном месте. Эта «нужда» требует сноса «строений», муниципальной власти Москвы не принадлежащих, или принадлежащих частично, «совместно» с частным собственником (кондоминиум), защищенным правами человека. Правительство Москвы, нарушая упомянутый Закон, отделяет землю от строения. Затем «изымает» ее у частного собственника своим Постановлением, нарушая попутно пункт 1 статьи 36 Конституции РФ, причем абсолютно бесплатно, как пират. Здание начинает висеть в воздухе. Тогда Правительство Москвы, основываясь на своем же незаконном Постановлении, пишет второе свое «хотение», называемое «Решением», уже априори незаконное, «об освобождении» висящего в воздухе дома от его собственников. Это дает сомнительное «право» Правительству Москвы выкручивать руки собственнику, предлагая ему что ни попадя взамен его собственности. К несогласным вызывается ОМОН, а иногда и просто бульдозер (был телерепортаж). Сносит дом. Затем начинает «реализовать свои программы» на освободившейся земле. Именно такова намеренно запутанная непрерывная мысль статьи 1.

И это прямое нарушение статей 2, 3 (ч. 4), 8, 34, 35 и 36 Конституции РФ. И я вынужден считать, что именно для этого авторам этого Закона понадобилось выдавать «муниципальное» за «государственное» и даже отождествлять их, что совершенно недопустимо по Конституции РФ. Чтобы запутать правоприменителей. Из чего следует, что обсуждаемый Закон прямо направлен на ущемление неотъемлемых прав человека и гражданина, предоставленных ему Конституцией РФ. Правительство Москвы хочет быть тираном. И добивается этого «своим» законом. (Подробнее в приложении 3).

Мало того, Правительство Москвы даже нарушает этот небезупречный «свой закон», принимая решение о сносе только что капитально отремонтированного 43-летнего дома по улице Грина, 16, выдавая его за «ветхое» жилье, которое только и можно сносить по «их закону» (часть 2 обсуждаемой статьи закона Москвы). И прикрывая этим самым свое неумение вписать его в новую застройку, вплоть до преднамеренной растраты огромных сумм из кармана налогоплательщиков. (Доказательства имеются).  

В четвертых, обсуждаемый Закон декларирует: «Основанием для принятия Решения (прошу запомнить это слово) об освобождении жилых помещений в строениях, находящихся в государственной или муниципальной собственности…, является Постановление Правительства Москвы…» И это опять узурпация власти Государства.

Статья 2.  В статье 1 «освобождение жилых помещений» от частных собственников только подразумевается, так как нет в Москве дома, в котором бы не имелось квартир в частной собственности. И который бы не являлся кондоминиумом в понятии упомянутых статей 1 и 8 Закона РФ «Об основах федеральной жилищной политики».

Статья 2 рассматриваемого Закона Москвы прямо нарушает Конституцию РФ в части упомянутых статей 8, 34, 35, 36. В ней записано: «Органы исполнительной власти  города на основании Постановления Правительства Москвы принимают Решение об освобождении жилых помещений, принадлежащих гражданам на праве собственности». И совершенным издевательством звучит приписка, что это «решение не является основанием для ограничения прав граждан…»

 Статьей 8 Конституции «в Российской Федерации гарантируется …свобода экономической деятельности», а статья 34, п.1 провозглашает для каждого гражданина РФ «свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности».

Отсюда следует:

1. Я имею в частной собственности квартиру, то есть имущество, и я имею полное конституционное право использовать это имущество для экономической деятельности, то есть продажи, обмена, сдачи в аренду и так далее.

2. Экономическая деятельность не только предполагает прибыль, она обязана приносить прибыль, в противном случае она не экономическая деятельность, а какая-то другая.

3. Свобода же экономической деятельности означает, что я и только я определяю цену своей квартире. Ни одна из государственных и прочие власти не могут вмешиваться в мою прерогативу оценки своего имущества при договорной сделке, а принудительные сделки не предусмотрены свободой экономической деятельности. Другое дело, смогу ли я продать свое имущество за назначенную цену? Найдется ли покупатель? Но ни один из покупателей не может диктовать мне свою цену, он может только отказаться от покупки или обмена товара на товар. И только, если я скуплю все квартиры в Москве, и начну их перепродавать по дикой цене, только тогда вступит в силу антимонопольное законодательство. 

Из этого следует, что никто не может заставить меня обменивать свою квартиру себе в убыток при «освобождении жилых помещений», а, учитывая, что два переезда равны пожару, я просто обязан иметь прибыль, разумную прибыль. И никакое постановление правительства, тем более Москвы, не в силах меня заставить согласно Конституции РФ сделать иное, принудительное. Ибо это и есть нарушение прав человека и гражданина Правительством Москвы. Притом в статье 2 Конституции РФ сказано, что «человек, его права и свободы являются высшей ценностью». О Правительстве Москвы при этом даже не упомянуто.

Последняя часть статьи 2 обсуждаемого Закона Москвы как будто оговаривает «заключение договора с гражданами, освобождающими жилые помещения». Но такой договор по духу и букве Конституции РФ должен быть не следствием Постановления Правительства Москвы об изъятии земельного участка» и развивающего его Решения, как это трактуется обсуждаемым Законом Москвы, а – первоначальной причиной этого Постановления Правительства Москвы. Ибо, если я свободно и равноправно по Конституции РФ не соглашусь на заведомо неприемлемое для меня «освобождение жилого помещения», то у Правительства Москвы отпадет сама причина к написанию своего «постановления», а затем и «Решения». И никто кроме Правительства России, притом только для государственных нужд, притом только после равноценного замещения моей собственности, не сможет по Конституции РФ меня заставить насильно это сделать. (Подробнее – в приложении 3). Поэтому преднамеренная подмена причины и следствия в Законе Москвы направлена на ущемление прав человека и гражданина.

Статья 3 в части 2 декларирует «размер возмещения» «не меньше установленного настоящим Законом». И это – иезуитство. Ибо никакой закон не может «устанавливать» для собственника цену его имущества согласно «свободе экономической деятельности», предусмотренной статьей 8, пункт 1, и статьей 34, пункт 1 Конституции РФ. Поэтому указанная статья обсуждаемого Закона Москвы прямо направлена на ущемление прав и свобод человека и гражданина.

Статья 4, часть 3 определяет «размер компенсации за непроизведенный ремонт» «нормативами, утвержденными Правительством Москвы». То есть, юридическое лицо, которому предстоит компенсировать, притом на основе абсолютного равноправия сторон, само и определяет эту компенсацию, попирая статью 34, часть 1 Конституции РФ.

Часть 2 этой статьи, декларирующая: «размер денежного возмещения соответствует сумме рыночной стоимости», преднамеренно уводит в сторону от «согласия сторон», равноправных взаимоотношений покупателя и продавца. Ибо, смотря кто и как будет определять эту «рыночную стоимость»?

Часть 4 рассматриваемой статьи в тумане многочисленных и ненужных слов прямо декларирует конфискацию имущества собственника. Ибо, опустив ненужные слова, получим: «собственнику жилого помещения» вместо его собственности «предоставляется жилое помещение по договору найма», он из собственника жилья превращается в нанимателя жилья. Туман же из всех ненужных для нас слов нужен Правительству Москвы, чтобы добиться непонимания сути дела не особенно грамотным собственником, например, старушкой, чтобы получить в этом «тумане» ее «согласие» на конфискацию ее имущества. При этом есть еще одна немаловажная деталь, еще больше усугубляющая нарушение прав человека. Как бы мимоходом, но дважды, сказано, что нанимать свое жилье бывший собственник жилья в центре Москвы станет «в районах массовой застройки». И это не безобидный факт как может сходу показаться. «Районы массовой застройки» – это самая окраина Москвы, где преимущественно строятся дома по самым старым проектам, и эти дома предназначены, если так можно выразиться, для плебса. Например, в Южном Бутове.

Статья 5. В общем, эта статья как бы говорит о равноправии сторон, но это просто видимость, специально созданная, чтобы нарушить права человека и гражданина. Ибо тут почти затерялось, но все же присутствует слово «Решение», которое я просил выше запомнить. Притом оно присутствует здесь не в полном своем юридическом значении: «Решение об освобождении жилых помещений в строениях, находящихся в государственной или муниципальной собственности города Москвы» (ст. 1, ч.2), а просто: «Решение» с большой буквы.

Я не буду повторять доказательства по поводу статьи 1 в результате чего Правительством Москвы узурпируется власть Правительства России. Я скажу лишь о том, что Правительство Москвы «подпольно распространило» свою власть кроме своей собственности (муниципальной) не только на государственную собственность, но и на частную собственность. Согласно цитате из Закона Москвы в предыдущем абзаце полно названное «Решение» распространяется только на государственную и муниципальную собственность. В статье 5 это же «Решение» дополнительно, как бы подпольно, но тем не мене официально распространяется и на частную собственность жителей Москвы. Недаром в рассматриваемом Законе Москвы в пункте 5 стыдливо умалчивается полное имя «Решения». И я нисколько не удивлюсь, если вдруг г-н Лужков всю Москву со всеми нами 9 миллионами завещает как свою частную собственность родственникам.

Статьи 6 и 7, часть 2 напоминают забывчивым собственникам на фоне первой вполне благополучной части, что все собственники Москвы должны чтить «предварительный договор», который, в свою очередь, будет составлен на основе все того же «Решения», отбирающего их право на собственность.

Статьи 12, 13, 19, 20, 21 в своем тексте используют в разных вариантах эту же пресловутую конструкцию «Решение» - конституционно незаконное, но непременно к чему-то обязывающее собственника. Поэтому указанные статьи по преемственности незаконной идеологии по букве закона сами должны быть объявлены незаконными.

Статья 14 самая, пожалуй, иезуитская статья из всего рассматриваемого Закона Москвы. И она нужна, чтобы обойти конституционное понятие равноценности, то есть равной цены. Цена же – понятие договорное, равноправное. Если она не удовлетворяет стороны процесса торговли, то сделка просто расстраивается. И Конституция РФ недаром даже при принудительном изъятии собственности для государственных нужд, например, для строительства космодрома, который от заданной точки просто так не перенесешь, использует слово «равноценность». И это является самым высоким критерием охраны прав человека. Ибо равноценность не только измеряется в денежном эквиваленте, но и в любых прочих аспектах, так сказать в потребительских оценках. И Конституция РФ все это предусматривает и декларирует.

Что же мы видим в Законе Москвы? Там несколько раз не по делу, а в виде лозунгов, написано это слово «равноценность», ни к чему не обязывающее Правительство Москвы (статьи 3 и 4). А как только дошло дело до конкретных вещей (рассматриваемая статья), так сразу же вместо «равноценности» стала фигурировать «оценка рыночной стоимости», что является абсолютным абсурдом.

Во-первых, «рыночной стоимости» не бывает, и об этом должны знать на Тверской, 13. Там «знатоков» даже не сотни, а тысячи. Бывает только рыночная цена, то есть компромисс между спросом и предложением, к стоимости никакого отношения не имеющий. Стоимость – это то, что тебе данная вещь стоила. Например, себестоимость котлеты. Но цена ее может быть на рынке и больше, и меньше этой стоимости. И недаром, повторяю, Конституция РФ демократично говорит о цене, равноценности. Впрочем, «рыночную стоимость» вполне можно заменить «ценой» для экономии слов и большей понятности смысла.

Тогда, во-вторых, что такое «оценка цены», невольно напрашивающееся? Абсурд. Но абсурд зачем-то нужен в Законе Москвы. И я не могу найти другой вразумительный ответ на этот вопрос кроме желания Правительства Москвы «оценивать». Но однозначно (безапелляционно) «оценивать» (насильно назначать цену) ни стороннему наблюдателю, ни покупателю Конституция РФ не позволяет. Она прямо так и говорит, обратите внимание, пожалуйста, на мое замечание к статье 2, и на сами статьи 8, 34, 35, 36 Конституции РФ. (Подробно в приложении 3).

В третьих, что такое «единый стандарт оценки», притом «утвержденный в установленном законодательством порядке»? Разве в Правительстве Москвы не знают, что мы живем уже не при социализме, и для этого даже всенародно приняли новую Конституцию? «Единый стандарт оценки» существовал в Госплане СССР, но сегодня же и самого Госплана нет. Или Правительство Москвы хочет стать Госпланом? И для этого написало рассматриваемый закон?

Хотелось бы попросить Правительство Москвы: покажите нам на бумаге «законодательный порядок», который «утверждает» «единый стандарт оценки»? И назовите лицо, хотя бы и юридическое, которое бы этот «порядок» «установил»? Ведь нет ни такого лица, ни такого порядка в нынешней России. И пишет все это Правительство Москвы или ее Законодательное собрание единственно для того, чтобы нас ошеломить и запугать таким страшным нагромождением слов. И сами прекрасно знают, что говорят неправду.

А порядок между тем есть, очень хороший порядок, и он исчерпывающе закреплен в Конституции РФ, статьи 8, 34, 35, 36 и другие, которые я упоминал выше. А «порядок», растиражированный Законом Москвы – это как раз непорядок, и не только непорядок, но и вопиющее нарушение действующей Конституции России. По этому «порядку» Правительство Москвы приходит на квартирный «базар» и всем назначает «оценку рыночной стоимости» их квартир. Притом, простите, врет, что все это оно делает «по единому стандарту оценки, утвержденному в установленном законодательством порядке». Дальше некуда. Ведь не каждая бабушка России может, как следует читать Конституцию. И ей суют  этот «Закон». Вот как об этом без эмоций сказано в статье 19: «Лица, освобождающие жилые помещения, получают от отселяющего лица «Решение» об освобождении данного строения, текст настоящего Закона…» И подавляющее число москвичей читает этот «закон», не имея возможности по образованию своему не только читать, но и понимать свою Конституцию. И лавина людей начинает жить не по Конституции, а по антиконституционным «понятиям», которыми полон этот так называемый «закон».

Нонсенс, когда цена чего бы-то ни было при рыночной экономике «решается в судебном порядке» (часть 2). Это настолько смешно, что в такой серьезной жалобе не подлежит рассмотрению. Я же не анекдоты пересказываю. 

На общественно-социальный аспект грандиозного вреда от рассматриваемого Закона Москвы я особенно хочу обратить внимание Высокого Конституционного Суда.

Осталось рассмотреть вопрос, что это за такое таинственное «отселяющее лицо»? Оказывается, это просто может быть бандит, вернее, «пахан» бандитов. Прошу прощения за жаргон. Но он то и дело звучит по государственному телевидению. Притом не в кино, а почти в официальных речах. Не называть же «пахана» бандитов «генеральным директором банды»?

Вот как трактует это понятие рассматриваемый Закон Москвы (статья 2, часть 4): «В Решении  указываются основания освобождения помещений, орган исполнительной власти или лицо, осуществляющее переселение граждан… (далее отселяющее лицо)…»  Я недаром заострил на этом вопрос. Практика исполнения рассматриваемого Закона Москвы показывает, что «орган исполнительной власти» редко проводит «отселение» самостоятельно. Чаще он привлекает к этому так называемого «инвестора», который будет строить на «освобожденной от людей» площадке. Вот он-то и будет «отселяющим лицом». Например, статья Е. Пичугиной в газете «Московский Комсомолец» под названием «Как нам разорить Москву? Простой москвич, которого выселили из дома, подал иск в Европейский Суд» рассказывает о конкретных действиях одного из таких «отселяющих лиц».

И разница между «органом исполнительной власти» и «отселяющим лицом» настолько велика, что плакать хочется. «Орган исполнительной власти» можно всегда достать рукой, он никуда не денется, хотя действующие лица могут меняться. «Отселяющее же лицо» сегодня есть, а завтра его и след простыл, ибо это «лицо» зарегистрировано по потерянному паспорту. «Орган исполнительной власти» страшнее милиции и ОМОНа никого не пошлет для «отселения», а «отселяющее лицо» вполне может нанять бандитов. Мало того, сколько есть в газетах фактов, когда «инвестор» и он же – «отселяющее лицо» на поверку оказываются «исчезнувшими вместе с деньгами строителями пирамид», а иногда и просто бандитской шайкой. И официально отдавать нас в руки «по закону» таким «отселяющим лицам», по меньшей мере непредусмотрительно, если не говорить слово преступно.

Выводы

1. Если отменить рассмотренные совершенно антиконституционные статьи, то от рассматриваемого Закона Москвы ничего не останется. И это хорошо, так как упомянутый Закон РФ «Об основах федеральной жилищной политики» в более поздних редакциях и ныне полный Гражданский кодекс вполне справляются с любыми потенциальными вопросами, возникающими в сфере жилищных проблем.

2. Обращает на себя внимание циничность рассматриваемого Закона Москвы. Он назван «О гарантиях города Москвы лицам, освобождающим жилые помещения», тогда как все эти так называемые «гарантии» сплошь – узурпация прав и свобод человека и гражданина. И даже самого Государства.

3. Обращает на себя внимание явная попытка скрытно, под внешней благообразностью провести иезуитские по сути изменения в правосознании жителей Москвы, направленные против свобод и прав человека. И эта иезуитская практика как раз и говорит о том, что все это сделано преднамеренно, ибо столько «случайностей» подряд, как описано выше, по природе незнания здесь явно исключено. Значит – преднамеренность, с заранее планируемым результатом. Что отягчает вину.

Самый же главный вывод состоит в том, что рассматриваемый Закон Москвы намеренно служит сегрегации населения Москвы по принципу тяжести кошелька и везучести в жизни. Богатые и успешные заплатили и платят, чтобы жить в центре Москвы, на элитных площадках, где и сносят выборочно так называемые «хрущобы», оставляя их в целости и сохранности, «на потом», на неэлитных площадках. Сирых, бедных, безграмотных и неуспешных намеренно группируют в «местах массовой застройки», которые как специально оказываются на самых окраинах Москвы, ближе к «чистому воздуху», в дома, которые фактически те же самые «хрущобы», только не пятиэтажные, а шестнадцатиэтажные. Я знаю, что говорю, я сам предназначен «для отселения» и смотрел квартиры «в местах массовой застройки». И если это не сегрегация, то мне, кандидату наук, надо еще учиться.  

Рассматриваемый Закон Москвы не только оскорбляет Конституцию РФ, но и порочит ее. И этого допускать нельзя.

 

Просьба в связи с настоящей жалобой

 

1.       Отменить рассмотренные статьи 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 12, 13, 14, 19, 20, 21 и преамбулу  Закона г. Москвы от 9 сентября 1998 г. № 21-73 «О гарантиях города Москвы лицам, освобождающим жилые помещения».

2.       Возможно быстрее приостановить действие упомянутых статей до окончательной их отмены, так как они оскорбляют и позорят Конституцию России каждый день.

3.       Учитывая, что указанные статьи составляет сущность рассматриваемого закона Москвы, а также то, что Конституция РФ, Закон РФ от 24.12.92 № 4218-1 «Об основах федеральной жилищной политики» в редакции Федеральных законов от 12.01.96 № 9-ФЗ и от 21.04.97 № 68-ФЗ и Гражданский кодекс вполне справляются с задачами, которые «решает» рассматриваемый закон Москвы, отменить этот закон в целом.

                                               С уважением 21 мая 2002 года  Борис Синюков».

 

 

Конституционный Суд в лице своего Секретариата сразу же начал прикидываться дураком. Смотрите сами.

Уважаемый Борис Прокопьевич!

Ваша жалоба, поступившая в Конституционный Суд Российской Федерации, рассмотрена в Секретариате Суда на основании статей 40 и 111 Федерального кон­ституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации".

В ней Вы выражаете свое несогласие с положениями Закона г.Москвы от 9 сентября 1998 года «О гарантиях города Москвы лицам, освобождающим жилые помещения». Приводите доводы против этих положений, акцентируя основное внимание на то, что изъятие земельного участка для государственных нужд отно­сится к компетенции Правительства Российской Федерации, а не Правительства Москвы, и что все вопросы, связанные с переселением граждан не что иное, как конфискация имущества собственника.

Просите приостановить действие ряда статей указанного Закона с после­дующей их отменой.

Сообщаю Вам, что согласно части 4 статьи 125 Конституции РФ, пункту 3 части 1 статьи 3 Закона о Конституционном Суде РФ Конституционный Суд по жа­лобам граждан и по запросам судов проверяет конституционность законов, приме­ненных или подлежащих применению в конкретном деле, на предмет определения соответствия оспариваемого закона (или законов) нормам Конституции Российской Федерации.

 Вопросы же, связанные с необходимостью изменения, дополнения, приоста­новления или отмены нормативных актов, о которых Вы говорите в своей жалобе, не входят в компетенцию Конституционного Суда Российской Федерации. Это прерогатива только законодательного органа.

В связи с изложенным и на основании пункта 1 части второй статьи 40 Феде­рального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федера­ции" уведомляю о том, что Ваша жалоба по существу поставленных в ней вопросов не входит в компетенцию Конституционного Суда Российской Федерации.

Приложение: документы на 61 л.; квитанция госпошлины; справка Секретариата о возврате госпошлины; 3 ксерокопии квитанции госпошлины.

Получив это хитрое письмецо, я не нашел ничего лучшего, как вразумить Секретариат Конституционного Суд, а то он слишком глупо выглядит. Вот как это у меня вышло.

 

«Конституционный Суд Российской Федерации,

103132, Москва, ул. Ильинка, 21

 

Повторная жалоба

 

23 мая 2002 г. я обратился с данной жалобой в Приемную Конституционного Суда и она была принята для предварительного рассмотрения в Секретариате Суда.

Однако письмом Секретариата от 13 июня 2002 г. №5929 (приложение 1) моя жалоба была отклонена, а материалы ее были мне возвращены, кроме текста первого экземпляра самой жалобы. От первого экземпляра возвращены только приложения.

С этим решением Секретариата Конституционного Суда я не могу согласиться и на основании части второй статьи 40 Федерального Конституционного Закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» от 21.07.94 №1-ФКЗ требую принятия Конституционным Судом Российской Федерации решения по этому вопросу.

Основания у меня следующие.

Во-первых, мне Секретариат пишет, что я «акцентирую основное внимание на изъятии земельных участков для государственных нужд», а я вовсе не акцентирую внимания на этом предмете, просто упоминаю для ясности изложения. Дескать я «акцентирую основное внимание» на то, что «Правительство РФ, а не Правительство Москвы» может изымать землю, а я вовсе не акцентировал на этом внимания, только упомянул, что это записано в Конституции РФ «для государственных нужд». И, наконец, я вроде бы «акцентировал основное внимание» на то, что «все вопросы переселения» - «не что иное, как конфискация имущества», а я вовсе не акцентировал на этом внимания, только указал, что закон Москвы позволяет это сделать с собственниками.

Между тем, я акцентировал свое внимание и внимание Конституционного Суда Российской Федерации на том, что:

-          Закон Москвы прямо в преамбуле попирает Конституцию РФ;

-          Закон Москвы декларирует муниципальную собственность выше собственности частной;

-          Ссылка в преамбуле на Конституцию РФ выглядит издевательски, порочит Конституцию РФ;

-          Закон Москвы проявляет неуважение к Конституции РФ;

-          Правительство Москвы своим законом захватывает не принадлежащую ему власть, захватывает не принадлежащие ему властные полномочия, в том числе частного собственника и самого Государства;

-          Закон Москвы отождествляет муниципальные нужды с государственными нуждами, чего не позволяет Конституция РФ;

-          Закон Москвы прямо нарушает статьи 2, 3, 8, 12, 34, 35, 36 Конституции РФ;

-          Закон Москвы устанавливает «единый стандарт оценки», чем попирает статьи 8, 34, 35, 36 Конституции РФ

-          Закон Москвы декларирует решение по цене собственности в суде, чем прямо нарушает статью 34 Конституции РФ

-          Закон Москвы позволяет правительству Москвы нанимать для «переселения» людей из их собственности кого попало, в том числе даже бандитов.

 В выводах я акцентировал внимание на циничности названия закона Москвы, на его насильственном изменении правосознания москвичей, на его способствовании сегрегации населения Москвы по благосостоянию.

Я все это доказал адресными ссылками на статьи закона Москвы и конкретными ссылками на статьи Конституции РФ.

Во-вторых, Секретариат мне пишет, что «вопросы связанные с необходимостью изменения, дополнения, приостановления или отмены  нормативных актов  не входят в компетенцию Конституционного Суда». А я разве нормативный акт прошу отменить? Я прошу отменить закон Москвы, закон субъекта Федерации, нарушающий мои конституционные правы и свободы, закрепленные в Конституции РФ. Закон, не только «подлежащий применению» ко мне как было видно из приложения 1 к моей жалобе, но теперь уже и «примененный в конкретном деле» ко мне (приложение 2).

Поэтому согласно статье 125, пункт 4 Конституции РФ – прямая задача Конституционного Суда РФ – «проверить конституционность закона» Москвы.

Поэтому же фраза Секретариата «…на основании пункта 1 части второй статьи 40 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации»… Ваша жалоба по существу поставленных в ней вопросов не входит в компетенцию Конституционного Суда Российской Федерации» (выделено мной) по отношению к моей жалобе – беззаконна. Ибо часть вторая статьи 40, пункт 1 гласит о «явной не подведомственности Конституционному Суду РФ», тогда как моя жалоба по статье 125, пункт 4 Конституции РФ как раз подведомственна Конституционному Суду РФ. И не только подведомственна, но и обязательна для его вмешательства.

На основании изложенного у меня сложилось впечатление, что Секретариат Конституционного Суда РФ намеренно препятствует моей жалобе достичь внимания Конституционного Суда РФ. И на это я хочу также обратить внимание Конституционного Суда РФ при принятии им вышеупомянутого решения по моей жалобе. Я должен знать одно из двух: или обсуждаемый закон Москвы соответствует Конституции РФ, или этот закон Москвы не соответствует Конституции РФ? Ибо по нему меня судят.

Совершено на двух листах в трех экземплярах с Приложениями:

1.       Письмо Секретариата КС РФ от 13 июня 2002 г. №5929 на двух листах. 

2.       Исковое заявление властей Москвы в Зюзинский межмуниципальный суд г. Москвы к моей семье, совершенный без даты, но, тем не менее, рассматриваемый судом в трех заседаниях, 21, 26, 28.06.02 на двух листах.

3.       Отклоненная Секретариатом КС РФ моя Жалоба на двадцати четырех листах, в том числе восстановленный мной первый экземпляр, мне не высланный, оставленный Секретариатом у себя.

4.       Квитанция об оплате государственной пошлины на одном листе.

5.       Справка Секретариата КС РФ о возврате мне госпошлины, которой я не воспользовался, на одном листе.

                                          С уважением  17.06.02   Борис Синюков».

 

Ну, думаю, Секретариату крыть нечем, я все ему разъяснил. Куда там? Смотрите, что он мне отвечает.

Уважаемый Борис Прокопьевич!

Ваша повторная жалоба рассмотрена в Секретариате Конституционного Суда Российской Федерации на основании статей 40 и 111 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации".

Сообщаю Вам, что по жалобам на нарушение конституционных прав и свобод граждан Конституционный Суд Российской Федерации проверяет конституционность закона, примененного или подлежащего применению в конкретном деле заявителя (часть 1 статьи 96 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации").

Вы просите отменить статьи 1-7, 12-14, 19-21 Закона г.Москвы «О гарантиях го­рода Москвы лицам, освобождающим жилые помещения».

Согласно части 2 статьи 96 Федерального конституционного закона "О Консти­туционном Суде Российской Федерации" заявителем к жалобе должны прилагаться документы, подтверждающие применение либо возможность применения оспаривае­мых им норм в его конкретном деле.

Из жалобы и приложенных к ней документов не следует, что оспариваемые Вами нормы применены или подлежали применению в каком-либо конкретном деле, рас­смотрение которого начато или завершено правоприменительным органом. Напротив, исковое заявление префектуры Юго-Западного административного округа г.Москвы в Зюзинский межмуниципальный суд свидетельствует о том, что решение Вашего во­проса судом еще только предстоит, а потому неизвестно, какие конкретно нормы под­лежат применению при рассмотрении Вашего спора.

На основании изложенного и руководствуясь пунктом 3 части второй статьи 40 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Феде­рации", уведомляю, что поданная Вами жалоба исходит от ненадлежащего заявителя.

Приложение: 1) документы на 91 л.

2) квитанция госпошлины от 22 мая 2002 г.

Я понимаю, конечно, какая я козявка, осмелившаяся потревожить высших государственных мужей от правосудия. Но на какой тогда хрен мы голосовали за Конституцию, на какой хрен они там сидят, защищая ее из всех своих сил? Они ведь живут и за мой счет в числе прочих российских граждан. Притом я же ясно вижу, что они от меня отмахиваются как от назойливой мухи. И что особенно обидно, не находят в себе сил даже возразить достойно, доказательно, а именно отмахиваются, не считая нужным подсоединить к взмаху руки минимальной работы мозгов.

Поэтому я им пишу следующее послание.

«Конституционный Суд Российской Федерации,

 

Третья жалоба

23 мая 2002 г. я первый раз обратился с данной Жалобой в Приемную Конституционного Суда. Однако письмом Секретариата от 13 июня 2002 г. №5929 (в составе Повторной Жалобы – приложение 1) моя Жалоба была отклонена, а материалы ее были мне возвращены, кроме текста первого экземпляра самой Жалобы. От первого экземпляра возвращены только приложения.

С этим решением Секретариата Конституционного Суда я не согласился и направил в Конституционный Суд Повторную жалобу от 18.07.02 (приложение 1), в которой объяснил Секретариату необоснованность его отказа по следующим основаниям.

Секретариат, во-первых, мне написал, что я «акцентирую основное внимание на изъятии земельных участков для государственных нужд», а я вовсе не акцентировал внимания на этом предмете, просто упомянул об этом для отличия «государственных» нужд и нужд «муниципальных», не являющихся «государственными». Во-вторых, я, дескать, «акцентирую основное внимание» на то, что «Правительство РФ, а не Правительство Москвы» может изымать землю, а я вовсе не акцентировал на этом внимания, только упомянул, что изъятие земли записано в Конституции РФ только «для государственных нужд», но никак не для муниципальных нужд. В третьих, я вроде бы «акцентировал основное внимание» на то, что «все вопросы переселения» - «не что иное, как конфискация имущества», а я вовсе не акцентировал на этом внимания, только указал, что закон Москвы позволяет это сделать с собственниками жилья.

Между тем, в Жалобе я акцентировал свое внимание и внимание Конституционного Суда Российской Федерации на том, что:

-          Закон Москвы прямо в преамбуле попирает Конституцию РФ;

-          Закон Москвы декларирует муниципальную собственность выше собственности частной;

-          Ссылка в преамбуле на Конституцию РФ выглядит издевательски для Конституции РФ, порочит ее;

-          Закон Москвы проявляет неуважение к Конституции РФ;

-          Правительство Москвы своим законом захватывает не принадлежащую ему власть, захватывает не принадлежащие ему властные полномочия, в том числе частного собственника и самого Государства;

-          Закон Москвы отождествляет муниципальные нужды с государственными нуждами, чего не позволяет Конституция РФ;

-          Закон Москвы прямо нарушает статьи 2, 3, 8, 12, 34, 35, 36 Конституции РФ;

-          Закон Москвы устанавливает «единый стандарт оценки», чем попирает статьи 8, 34, 35, 36 Конституции РФ;

-          Закон Москвы декларирует решение по цене собственности в суде, чем прямо нарушает статью 34 Конституции РФ;

-          Закон Москвы позволяет правительству Москвы нанимать для «переселения» людей из их собственности кого попало, в том числе даже бандитов.

 В выводах своей Жалобы я также  акцентировал внимание:

-     на циничности названия закона Москвы,

-          на его насильственном изменении правосознания москвичей,

-     на его способствовании сегрегации населения Москвы по благосостоянию.

Все это я доказал в своей Жалобе адресными ссылками на статьи закона Москвы и конкретными ссылками на статьи Конституции РФ.

Затем я вынужден был объяснять Секретариату прописные истины. Например, Секретариат мне пишет, что «вопросы связанные с необходимостью изменения, дополнения, приостановления или отмены  нормативных актов  не входят в компетенцию Конституционного Суда». А я разве нормативный акт прошу отменить? Я прошу отменить закон Москвы, закон субъекта Федерации, нарушающий мои конституционные права и свободы, закрепленные в Конституции РФ. Закон, не только «подлежащий применению» ко мне как было видно из приложения 1 к моей Жалобе, но теперь уже и «примененный в конкретном деле» ко мне (приложение 2 к Повторной жалобе). Поэтому согласно статье 125, пункт 4 Конституции РФ – прямая задача Конституционного Суда РФ – «проверить конституционность закона» Москвы на предмет моих прав человека.

Далее я обратил внимание Секретариата, что его фраза  «…на основании пункта 1 части второй статьи 40…Ваша жалоба по существу поставленных в ней вопросов не входит в компетенцию Конституционного Суда Российской Федерации» (выделено мной) по отношению к моей жалобе – беззаконна. Ибо часть вторая статьи 40, пункт 1 гласит о «явной не подведомственности Конституционному Суду РФ», тогда как моя жалоба по статье 125, пункт 4 Конституции РФ как раз подведомственна Конституционному Суду РФ. И не только подведомственна, но и обязательна для его вмешательства.

Закончил же я Повторную жалобу так: «На основании изложенного у меня сложилось впечатление, что Секретариат Конституционного Суда РФ намеренно препятствует моей жалобе достичь внимания Конституционного Суда РФ. И на это я хочу также обратить внимание Конституционного Суда РФ при принятии им решения по моей жалобе. Я должен знать одно из двух: или обсуждаемый закон Москвы соответствует Конституции РФ, или этот закон Москвы не соответствует Конституции РФ? Ибо по нему меня судят».

Но, главное, в Повторной жалобе у меня написано: «на основании части второй статьи 40 Федерального Конституционного Закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» от 21.07.94 №1-ФКЗ требую принятия Конституционным Судом Российской Федерации решения по этому вопросу». Именно решения Конституционного Суда, а не его Секретариата.

Теперь перейду к ответу Секретариата от 16 августа 2002 г. № 8005 (приложение 2) на мою Повторную жалобу, заметив при этом, что я недаром почти полностью процитировал выше свой ответ от 18.07.02 на первый отказ Секретариата в принятии моей Жалобы к рассмотрению.

Дело в том, что в этом втором ответе Секретариата от 16.08.02  № 8005 никак не прокомментированы мои выше изложенные заявления Секретариату не только на нарушение им Конституции РФ и Федерального Конституционного Закона «О Конституционном Суде РФ», но и на извращение смысла моего обращения в Конституционный Суд. Кроме того, в Повторной жалобе мной высказано мнение, что Секретариат «намеренно препятствует моей жалобе достичь внимания Конституционного Суда РФ», и требование принятия Конституционным Судом РФ решения по моей жалобе, а не отписки Секретариата. Эти мои заявления настолько серьезны для больших специалистов в юриспруденции, что если бы я хоть в чем-то был не прав, то немедленно получил бы разъяснения, показывающие мою юридическую неграмотность. Но ничего подобного в письме Секретариата от 16 августа 2002 г. № 8005 нет. Значит, я во всем, что выше воспроизведено мной из моей Повторной жалобы, – прав. Тем самым, Секретариат согласился с тем, что его письмо от 13 июня 2002 г. №5929 – не обосновано законом, и отклонение моей жалобы без ее рассмотрения по существу – незаконно.

Теперь рассмотрим существо письма Секретариата от 16 августа 2002 г. № 8005, которым мне вновь отказано в рассмотрении моей Жалобы. На этот раз отказано по основанию пункта 3 части второй статьи 40 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» как «исходящей от ненадлежащего заявителя».

Обосновывается это следующим образом: «Согласно части 2 статьи 96… заявителем к жалобе должны прилагаться документы, подтверждающие применение либо возможность применения оспариваемых норм в его конкретном деле. Из жалобы… не следует, что оспариваемые нормы применены или подлежат применению в каком-либо конкретном деле, рассмотрение которого начато или завершено правоприменительным органом. Напротив, исковое заявление префектуры… в суд свидетельствует о том,

что Решение вопроса еще только предстоит, а потому неизвестно, какие конкретно нормы подлежат применению при рассмотрении спора» (выделение – мое).

Этой фразой Секретариат хочет отождествить «конкретное дело» с «судебным делом», что недопустимо. Поэтому требуется скрупулезное объяснение. Употребленные Секретариатом слова «дело», «спор», «вопрос» отличаются от  «конкретного дела».  Первые три слова – синонимы, и означают просто несовпадение каких либо мнений и действий из бесконечного их числа. «Конкретное дело» – это одно дело из бесконечного числа дел. И если это «конкретное дело» подпадает под действие какого-либо закона, то этот закон призывается для разрешения этого «конкретного дела». Призыв к закону осуществляется одной из сторон с помощью суда. И если суд сочтет, что это конкретное дело подлежит удовлетворению по закону, то суд открывает «судебное дело». И начинает его решать согласно закону. Если не сочтет, то возвращает это «конкретное дело» истцу без рассмотрения, но с Определением, объясняющим истцу, что его конкретное дело не подлежит удовлетворению с помощью закона и не может стать «судебным делом» как таковым. Такими же правами обращения к закону, то есть, возбудить судебное дело, обладает прокурор и другие правоприменительные структуры.

И если бы Конституция РФ и Закон о Конституционном Суде имели в виду только  «конкретные судебные дела», то эти высшие Законы страны их так бы это терминологи­чески  и назвали – «конкретное судебное дело». Но в Законах стоит – «конкретное дело». Это говорит о том, что ряд «конкретных дел» не может быть «судебным делом», напри­мер, «конкретное дело», решаемое на референдуме. То есть, «конкретные дела» включают в себя в числе прочих «конкретных дел» также и «судебные дела». Понятие «конкретное дело», таким образом – шире, чем понятие «судебное дело». А Секретариат своей обсуж­даемой фразой явно дает мне понять, что под «конкретным делом» понимается только «конкретное судебное дело». Тогда как любое действие властей и их представителей в от­ношении гражданина – есть «конкретное дело», например, издание властями Москвы по­становления, затрагивающего мои права человека. И оно уже есть «конкретное дело» ме­жду властями и мной, предусмотренное Конституцией РФ, еще до того как оно станет, или может стать, «судебным делом». С тех самых пор как действие властей в отношении меня произведено в виде обязывающего меня к чему бы-то ни было решения-постановле­ния, основанного на каком-либо законе, который нарушает мои права.           

Исходя из этого, рассмотрим письмо прокуратуры и исковое заявление, копии которых я приложил к своей Жалобе и Повторной жалобе на нарушение своих прав человека законом Москвы. Прокурор пишет мне: «В соответствии со ст. 4 Закона г. Москвы от 09.09.98 № 21-73 Вашей семье предложена…, Вы отказались. Вопрос будет решен в судебном порядке. В настоящее время готовится соответствующий иск…» Это есть «конкретное дело», так как оно – действие. Но это конкретное действие произведено представителем государства с прямой ссылкой на закон, который я обжалую. Поэтому я прямо спрашиваю Секретариат: Если прокурор пишет мне эти фразы, то подлежит ли применению закон Москвы ко мне в конкретном деле, ибо это дело сформулировано прокурором в его письме? И Секретариат читал это письмо. И я требую четкого ответа, или да, или нет?

Зюзинский суд представил мне иск префектуры, в котором говорится: «…на основании закона г. Москвы «О гарантиях…» выселить…, прекратить право собственности…, предоставить в собственность…, перевести в муниципальный фонд…». Это означает, что указанный суд признал, что закон Москвы подлежит применению в конкретном деле, притом в судебном деле, и конкретно ко мне. Секретариат читал этот иск. Поэтому я прямо спрашиваю Секретариат: считает ли он закон Москвы подлежащим применению в моем конкретном судебном деле? Или не считает?

Считает ли Секретариат, что я «приложил к своей жалобе документы, подтверждающие возможность применения оспариваемых норм» в моем «конкретном, судебном  деле» согласно части второй статьи 96? Или и сейчас не считает?

Поэтому Секретариат обязан был принять мою Жалобу даже если мое «конкретное дело» еще не дошло до судебного разбирательства, не стало «судебным делом».

Рассмотрим существо следующей фразы Секретариата: «Из жалобы… не следует, что оспариваемые нормы применены или подлежат применению в каком-либо конкретном деле, рассмотрение которого начато или завершено правоприменительным органом». Сейчас меня интересует конец этой фразы Секретариата, насчет «правоприменительного органа». Ибо в пункте 2 статьи 97 Закона «О Конституционном Суде РФ», вместо «правоприменительный орган» стоит: «…в суде или ином органе, применяющем закон». То есть, это надо понимать не как «правоприменительный орган», а как «право применяющий орган», что – большая разница. Правоприменительный орган – это суд, прокуратура, милиция, налоговая служба и так далее, применяющие закон непосредственно и как единственную свою задачу. А право применяющий орган или орган, применяющий закон, – это любой другой орган, какой только придет в голову, в том числе и правительство Москвы, и муниципалитет, которые могут применять закон, но это не их непосредственная и единственная задача. И в этой подмене понятий я снова вижу, что Секретариат пытается подменить понятия «конкретное дело» и «судебное дело».

Поэтому, как только правительство Москвы, префектура ЮЗАО Москвы применили оспариваемый мной в Конституционном Суде закон Москвы в своих официальных постановлениях и решениях, касающихся моих прав человека, так эти их акты мгновенно начинают подпадать под действие пункта 2 статьи 97 Закона «О Конституционном Суде РФ». Потому, что «конкретное дело» (факт постановления, решения властей) о лишении меня моих прав человека на мое имущество и «начато», и «завершено» органом, применяющим закон. Точно так же как такими актами являются акты – письмо прокуратуры и Определение Зюзинского суда о начале производства и высылке мне иска префектуры. Могут быть возражения у Секретариата по этому моему тезису? Если возражения найдутся, то я очень хочу их получить в конкретном тексте от Секретариата.

Далее, Секретариат пишет, вновь путая «конкретное дело» с «судебным делом»: «…решение Вашего вопроса судом только предстоит, а потому неизвестно, какие конкретно нормы подлежат применению при рассмотрении Вашего спора». Выходит, что меня можно, например, расстрелять по нарушающему Конституцию закону и только тогда, уже мертвый, я могу обратиться в Конституционный Суд? И как это «неизвестно, какие конкретно нормы подлежат применению»? Прекрасно известно. Прокурор эти «нормы» прямо сообщил мне. Суд прямо признал эти «нормы», приняв иск к рассмотрению и выслав мне его с этими «нормами». Я уже не говорю о том, что по этим «нормам» мэр Москвы написал постановление от 04.09.01 №811-ПП, а префект ЮЗАО Москвы – решение от 06.05.02 № 546-РП, нарушающие мои права человека. И все это – «конкретные дела» в отношении меня. И Секретариат все это читал, значит, знает об этом. Но почему-то не расценивает как «конкретное дело», то есть действие одной стороны против другой стороны.

Всего того, что я написал выше, сейчас можно бы уже и не писать. Ибо пока мы по пустякам переписывались с Секретариатом, на основании обжалуемого мной закона Москвы надо мной совершены и завершены два суда, первый из которых я упоминал выше с приложением искового заявления к Повторной жалобе.

Первый суд закончился отказом истца от иска (приложение 3). Второй иск между теми же сторонами, по тому же предмету и на тех же основаниях (в том числе и обжалуемый закон Москвы) удовлетворен судом. По решению суда, мной еще не полученному на руки, но произнесенному в зале Зюзинского районного суда города Москвы 28.08.02 (копия искового заявления – приложение 4), меня насильственно «выселили» из моей собственности, квартиры, «изъяли» ее в пользу «жилищного фонда Москвы», а мне взамен бросили как собаке обглоданную кость – квартиру, которая вполовину дешевле моей бывшей собственности.

Теперь даже абсурдное требование Секретариата, выраженное в его фразе, дескать «решение вопроса еще только предстоит, а потому неизвестно, какие конкретно нормы подлежат применению при рассмотрении спора» – выполнено, притом выполнено дважды. Сейчас я «надлежащий заявитель»? Теперь в распоряжении Секретариата, чтобы мне в третий раз отказать, осталась только «форма» моей Жалобы (статья 40). Но эта «форма» к счастью для меня может «исправляться» столько раз, сколько Секретариат пожелает. 

Повторяю, со вторым решением Секретариата Конституционного Суда я не могу согласиться и на основании части второй статьи 40 Федерального Конституционного Закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» от 21.07.94 №1-ФКЗ требую принятия Решения Конституционным Судом Российской Федерации, а не его Секретариатом, по моей Жалобе на нарушение прав человека упомянутым законом Москвы. И рассмотрения самого закона Москвы на предмет его соответствия  Конституции РФ.

Совершено на пяти листах в трех экземплярах с Приложениями:

1.       Отклоненная Секретариатом КС РФ моя Повторная жалоба на двадцати девяти листах, в том числе восстановленный мной первый экземпляр, мне не высланный, оставленный Секретариатом у себя.

2.       Письмо Секретариата КС РФ от 16.08.02  № 8005 на двух листах. 

3.       Определение суда от 28.06.02 по первому исковому заявлению на одном листе.

4.       Второе Исковое заявление властей Москвы в Зюзинский межмуниципальный суд г. Москвы к моей семье на двух листах, удовлетворенное судом 28.08.02 в полном объеме исковых требований. 

5.       Квитанция об оплате государственной пошлины на одном листе.

6.       Справка Секретариата КС РФ о возврате мне госпошлины, которой я не воспользовался, на одном листе.

                                    С уважением   02 сентября 2002 г. Б. Синюков».

Но Конституционный Суд уже закусил удила, только я не знаю, почему ему их закусывать, он же не жеребец взбрыкивающий, а беспристрастный арбитр думающий. Вот как у него это вышло.

Уважаемый Борис Прокопьевич!

По результатам рассмотрения Вашего обращения в Конституционный Суд Рос­сийской Федерации от 2 сентября 2002 г. сообщаю следующее.

В первоначальном обращении в Конституционный Суд Вами ставился вопрос об отмене ряда статей и преамбулы Закона г.Москвы от 9 сентября 1998 г. «О гарантиях города Москвы лицам, освобождающим жилые помещения».

Между тем приложенные к жалобе материалы подтверждают применение в кон­кретном деле с Вашим участием только статьи 4 обжалуемого закона, регламентирую­щей возмещение (компенсацию) собственнику, освобождающему жилое помещение, если оно является единственным местом его жительства.

Согласно статье 96 (часть 2) Федерального конституционного закона "О Консти­туционном Суде Российской Федерации" Вы обязаны подтвердить применение либо возможность применения иных оспариваемых статей Закона г.Москвы копией офици­ального документа, которая должна быть выдана Вам соответствующим лицом или ор­ганом, рассматривающим дело.

Отсутствие необходимых документов свидетельствует о недопустимости подан­ного обращения по смыслу статьи 97 (пункт 2) Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации".Что касается статьи 4 Закона г.Москвы, то, как следует из обращения, она оспа­ривается Вами в связи с неточностью содержащихся в ней формулировок.

Однако Конституционный Суд, признавая то или иное положение закона проти­воречащим Конституции Российской Федерации, не конкретизирует, а устраняет его из действующего законодательства. В связи с этим нуждается в уточнении Ваша пози­ция о том, какое именно предписание обжалуемой статьи должно быть, как Вы пола­гаете, исключено из ее содержания.

Обращаю Ваше внимание также на то, что по своему содержанию статья 4 Зако­на г. Москвы направлена на реализацию общего положения статьи 35 Конституции Российской Федерации о предварительном и равноценном возмещении отчуждаемого для государственных нужд имущества. Условия и подробный порядок соответствую­щего возмещения Конституция Российской Федерации не определяет, в связи с чем при рассмотрении конкретных споров подлежат применению положения отраслевого законодательства.

Учитывая изложенное, прошу информировать Секретариат Конституционного Суда о том, настаиваете ли Вы на передаче Вашей жалобы, не отвечающей требовани­ям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Фе­дерации", на рассмотрение Пленума Конституционного Суда Российской Федерации, который, в первую очередь, будет оценивать ее именно на соответствие требованиям подведомственности и допустимости.

Я уже отлично вижу, что такое наш почти советский Конституционный Суд, и я говорю именно Конституционный Суд, а не его малограмотный Секретариат. Ибо любая секретутка, видя настойчивые просьбы посетителя прорваться к ее начальнику, не стреляет из автомата на поражение. Лишь бы защитить от посетителя своего начальника. Она просто заходит в кабинет к шефу и докладывает: «Иван Иванович, Петрович Сидорович, я просто не знаю, что с ним делать, он рвется к Вам». На что получит непременное: «Пусть войдет». Или вы думаете, что начальник протянет ей автомат со словами: «Расстреляй-ка его».

Поэтому Секретариат безусловно консультировался с Судьями Суда. Или в Секретариате секретутками работают Начальники Управлений конституционных основ частного права? Тогда бы и у Президента бумажки в приемной перебирал кто-нибудь наподобие Премьер-Министра, или хотя бы Грефа с Кудриным.

Поэтому я и направил следующее письмо, четвертое.

«Конституционный Суд Российской Федерации

 

Четвертая жалоба

23 мая 2002 г. я первый раз обратился с данной Жалобой в Приемную Конституционного Суда. Однако письмом Секретариата от 13 июня 2002 г. №5929 моя Жалоба была отклонена, а материалы ее были мне возвращены, кроме текста первого экземпляра самой Жалобы. От первого экземпляра возвращены только приложения.

С этим решением Секретариата Конституционного Суда я не согласился и направил в Конституционный Суд Повторную жалобу от 18.07.02, в которой объяснил Секретариату необоснованность его отказа. Однако письмом Секретариата от 16 августа 2002 г. № 8005 на мою Повторную жалобу последовал второй отказ Секретариата в принятии моей Жалобы к рассмотрению. При этом мои прежние доводы не были опровергнуты, значит – приняты. Зато выставлены новые доводы для отказа.

И с этим решением Секретариата я не согласился и направил в Конституционный Суд Третью Жалобу от 02.09.02, в которой объяснил Секретариату необоснованность его отказа по основаниям его «новых» доводов. И вновь получил уже третий отказ Секретариата в принятии Третьей жалобы (письмо от 28.10.02 № 9686). При этом мои доводы против «новых» доводов Секретариата не были им опровергнуты, значит – приняты. Зато выставлены «сверхновые» доводы в оправдание отказа. К их критике и перейду, так как они тоже не обоснованы законом.

Секретариат пишет, что «приложенные к жалобе материалы подтверждают применение в конкретном деле с Вашим участием только статьи 4 обжалуемого закона...». Поэтому, дескать, «отсутствие необходимых документов свидетельствует о недопустимости поданного обращения по смыслу статьи 97 (пункт 2)…» (выделение – мое).

Во-первых, заявляю, что «приложенные материалы» свидетельствуют о применении закона в целом, а не его конкретных статей, в частности статьи 4. Приложенные Исковые заявления ссылаются на закон в целом, а не на его отдельные статьи. В решении суда по делу №2882  также сделана ссылка на закон Москвы в целом. Заявляю также, что решение Зюзинского суда представить не могу, так как мне не выдают его на руки, ибо оно находится в процессе кассационного обжалования. Но это не меняет сути дела, ибо закон Москвы применен, и решение суда объявлено.

Во-вторых, я уже объяснил Секретариату («Третья жалоба») существенную разницу между «конкретным делом» и «судебным делом», и Секретариат на эти мои доводы ничего не ответил, значит – согласился. Из этого следует, что к конкретному делу надо причислять не только судебное дело (приложенные исковое заявление, письмо прокуратуры и письмо УМЖ), но и неоднократно упомянутое в жалобе и в указанных документах постановление правительства Москвы от 04.09.01 №811-ПП, во исполнение которого последовали судебные дела. Между тем, в этом «конкретном деле» (постановлении) сказано, в том числе именно обо мне, так как я живу в собственной квартире в доме №16 по улице Грина: «Префекту… обеспечить переселение жителей из сносимого дома №16 по улице Грина». Этим самым «конкретным делом» (постановлением) я подтверждаю как «возможность применения», так и само «применение оспариваемых статей закона г. Москвы копией официального документа» (приложение 1).

«Обеспечить переселение» правительство Москвы могло бы по Конституции РФ и Федеральному закону «Об основах федеральной жилищной политики», выражающих это «переселение» на основе равноправной договоренности между правительством Москвы и нашей семьей. Но правительство Москвы предпочло силовое решение вопроса на основе обжалуемого закона Москвы через суд. Суд на основе этого закона (в полном его составе) изъял нашу собственность в пользу правительства Москвы. Таким образом, полным составом «конкретного дела» является как упомянутое постановление правительства Москвы, так и обжалуемый закон Москвы. Поэтому требования статей 96 и 97 ФКЗ «О Конституционном Суде РФ» выполнены мной исчерпывающе.

Далее, Секретариат, совершенно необоснованно сосредоточив свое внимание на статье 4 закона Москвы, опять же совершенно необоснованно пытается интерпретировать мою критику статьи 4 в виде «неточности содержащихся в ней формулировок». Я решительно возражаю против этого. Я заявил по поводу части третьей этой статьи, что «юридическое лицо, которому предстоит компенсировать, …само определяет эту компенсацию, попирая статью 34, часть первая Конституции РФ». И это не «неточность формулировок», а факт нарушения Конституции РФ. По поводу второй части статьи 4 мной заявлено, что неизвестно, кто будет определять «рыночную стоимость». И уже одно это есть нарушение части первой статьи 34 Конституции РФ в части «свободы экономической деятельности», тем более что при критике статьи 14 закона Москвы я это доказал. Поэтому мою жалобу нельзя рассматривать как отрывочные сведения, не имеющие связи друг с другом. Их надо рассматривать во взаимосвязи и взаимообусловленности. В результате Конституционному Суду не надо «конкретизировать» статью 4, ее надо просто «устранить» как антиконституционную по букве и духу.

Секретариат Конституционного Суда РФ в предпоследнем абзаце своего письма самым неизвинительным образом нарушает Конституцию РФ. Он «обращает» мое внимание: «…статья 4 (…) направлена на реализацию (…) статьи 35 Конституции РФ о предварительном и равноценном возмещении отчуждаемого для государственных нужд имущества» (выделение – мое).

Во-первых, что такое государственная нужда? Это нужда государства как такового, России, у которой есть Президент и Правительство для объявления государственной нужды, но никак не «орган местного самоуправления», который согласно статье 12 Конституции РФ «не входит в систему органов государственной власти».

Во-вторых, зададимся вопросом, сколько может быть в одном государстве равноправных «государственных» нужд? 89 может быть? Несколько тысяч (муниципальных) может быть? Если может быть, тогда действительная государственная нужда России будет только одной из тысяч или многих десятков равноправных с ней нужд органов местного самоуправления или правительств субъектов федерации. Это будет хаос.

В третьих, что есть правительство Москвы? Это «орган местного самоуправления», он же орган «города федерального значения», он же орган «субъекта федерации». И если один из этих статусов предполагает объявление «государственной нужды», то он становится равным самому Государству Российскому. И опять – хаос. Из этого вытекает, что может быть «государственная нужда субъекта федерации», государственная нужда города федерального значения», «государственная нужда органа местного самоуправления».

В четвертых, Если бы Конституция РФ три последние «нужды» тоже имела в виду в своей статье 35, то она бы и назвала их так, через запятую: государственная нужда России, государственная нужда субъекта федерации, государственная нужда города, государственная нужда органа местного самоуправления. Но этого же в Конституции РФ нет. Там стоит только «государственная нужда», то есть нужда самого государства, но никак не нужда части государства.

В пятых, в Конституции РФ везде, где Она считает необходимым, например в пункте 3 статьи 55, приводится исчерпывающий перечень признаков, через запятую. Расширять или сужать эти признаки никто не вправе. Тогда почему Секретариат Конституционного Суда позволяет себе отождествлять вслед за правительством Москвы государственную нужду России с государственной нуждой субъекта федерации? То есть, расширять перечень, строго оговоренный Конституцией РФ. Кроме того, хотя субъект федерации Москва имеет государственную власть (статья 11, пункт 2), но согласно статье 72, пункт «в» Конституции РФ «вопросы владения, пользования и распоряжения землей находятся в совместном ведении РФ и субъектов РФ». Между тем, в обжалуемом законе Москвы (статья 1) речь идет об изъятии земельного участка прямым постановлением правительства Москвы. Притом у частного собственника, (защищенного статьей 8 Федерального закона «Об основах федеральной жилищной политики»), без согласования с Правительством России, чем нарушается статья 72, пункт «в» Конституции РФ и упомянутый Федеральный закон «Об основах федеральной жилищной политики».  

В шестых, я хочу напомнить Секретариату еще о следующих положениях Конституции РФ. Согласно пункту 3 статьи 56 Конституции РФ «не подлежат ограничению права и свободы по статье 34, пункт 1». Этот пункт защищает «свободное использование имущества для экономической деятельности», то есть защищает меня в праве использования своей квартиры свободно от кого бы-то ни было, в принципе даже от самого государства. А статья 35, пункт 3 ограничивает это мое право «государственной нуждой». Сам по себе это – конституционный казус, который должен быть разрешен по принципу главенства пункта 1 статьи 34 над пунктом 3 статьи 35. Ибо это мое право не подлежит ограничению ни при каких обстоятельствах, не считая «монополизации и недобросовестной конкуренции» (пункт 2), требование которых, во всяком случае, не защищены упомянутой статьей 56, пункт 3. Поэтому даже «государственная нужда» России должна быть поставлена под сомнение, не говоря уже о том, чтобы расширять ее до «государственной нужды субъекта федерации». Что, к сожалению, делает как закон Москвы, так и Секретариат Конституционного Суда.

В седьмых, «отраслевого законодательства» согласно Конституции РФ нет в природе, ибо «отрасль» по общеупотребительному понятию – это что-то вроде министерства. И ни одна «отрасль» законов издавать не может. Законы может издавать только субъект федерации (статья 76 Конституции РФ). Я уже не говорю о том, чтобы «отрасль конкретизировала» Конституцию РФ. Но и субъект федерации не может напрямую «конкретизировать» Конституцию РФ, иначе вполне может получиться 89 «конкретизаций» Конституции РФ, противоречащие друг другу и самой Конституции РФ. Для этого имеется институт федеральных конституционных законов и федеральных законов, действующих на всей территории России (статья 76, пункт 1) и выражающих «предметы ведения Российской Федерации», к которым относится и сама Конституция РФ. «По предметам совместного ведения» РФ и ее субъектов издаются федеральные законы». И уж только «в соответствии с федеральными законами издаются законы субъектов РФ» (статья 76, пункт 2), а вовсе не «конкретизируя» саму Конституцию, как то пытается «объяснить» мне Секретариат.

Здесь требуется дополнительное пояснение. В соответствии с изложенным порядком принятия, и иерархией законов принят упомянутый Федеральный закон от 21.04.97 № 68-ФЗ «Об основах федеральной жилищной политики» (статья 1, часть седьмая; статья 6, статья 8). А вот обжалуемый закон Москвы самым грубым образом буквально через полтора года (09.09.98) нарушил этот закон в части второй статьи 8, «конкретизируя» Конституцию РФ. (См. текст моей Жалобы). Вернее, судя по предпоследнему абзацу письма Секретариата, «реализуя общее положение статьи 35 Конституции РФ…». 

В восьмых, как я уже отметил, московская земля находится в совместном ведении России и города Москвы. И распоряжаясь ею (статья 1 закона Москвы) единолично, правительство Москвы нарушает тем самым статью 72 Конституции РФ.

Мне потребовалось восемь пунктов, чтобы доказать, что предпоследним абзацем своего письма Секретариат Конституционного Суда нарушает Конституцию РФ. Притом это происходит уже в четвертый раз подряд по поводу моей Жалобы, начиная с июня 2002 года. Одновременно я доказал, что Секретариат совершенно необоснованно обращает мою Жалобу в жалобу на статью 4 критикуемого закона Москвы. Я остаюсь на твердой позиции тех нарушений Конституции РФ законом Москвы, которые обозначены в моей Жалобе.

С третьим решением Секретариата Конституционного Суда я не могу согласиться. На основании части второй статьи 40 Федерального Конституционного Закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» от 21.07.94 №1-ФКЗ настаиваю на принятии Решения Конституционным Судом Российской Федерации, а не его Секретариатом, по моей Жалобе на нарушение прав человека упомянутым законом Москвы. Настаиваю на рассмотрении закона Москвы на предмет его соответствия  Конституции РФ в полном объеме заявленных в Жалобе нарушений Ее. 

Совершено на четырех листах в трех экземплярах с Приложениями, всего на пятидесяти двух листах.

Приложения:

1.       Постановление правительства Москвы от 04.09.01 № 811-ПП на трех листах.

2.       Письмо Секретариата КС РФ от 28.10.02  № 9686 на двух листах.  

3.       Квитанция об оплате государственной пошлины на одном листе.

4.       Справка Секретариата КС РФ о возврате мне госпошлины, которой я не воспользовался, на одном листе.

5.       Отклоненная Секретариатом КС РФ моя Третья жалоба на сорок одном листе, в том числе восстановленный мной первый экземпляр, мне не высланный, оставленный Секретариатом у себя.

                                       С уважением  04 ноября 2002 г. Б. Синюков».

Наконец Секретариат разродился следующей писулькой. Причем заметьте, в Секретариате хвост вертит собакой. А как я могу иначе понимать то, что отказал мне начальник Управления конституционных основ частного права, а решил представить на рассмотрение Пленума КС всего лишь советник Управления конституционных основ частного права. Смотрите сами.

Уважаемый Борис Прокопьевич!

Сообщаю, что Ваша жалоба, в которой оспаривается конституционность За­кона города Москвы от 9 сентября 1998 г. «О гарантиях города Москвы лицам, ос­вобождающим жилые помещения», вносится на рассмотрение пленарного заседа­ния Конституционного Суда Российской Федерации в соответствии требованиями Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации".

Время проведения очередного пленарного заседания пока не определено.

С уважением,

Я несколько расслабился, ожидаючи (см. дату 18 ноября 2002 г.) «справедливого судебного разбирательства в разумный срок независимым и беспристрастным судом» (статья 6 Европейской Конвенции). И почти тут же получил удар обухом по голове: 11 декабря 2002 г. мою семью как собак судебный пристав-исполнитель выбросил из нашей законной собственности. И вселил в квартиру недостроенного дома в 17-градусный мороз, где летали снежинки, обои валялись на полу, а дверей не было. И не дал ни единого документа на это так называемое «жилье». Так что моя семья вот уже около двух лет прописана по прежнему адресу, по которому нашего дома уже нет, снесли. А на новый наш дом нет документов, поэтому никто нас не прописывает в нем и мы даже не ходим избирать наши проклятые власти. Разумеется, по решению суда, которого так ждал и не верил Конституционный Суд России, начиная с 23 мая этого же года.

Пришлось ему написать еще одно, совсем маленькое письмецо следующего содержания.

 

«Конституционный Суд Российской Федерации

Согласно письму Секретариата Конституционного Суда РФ от 18 ноября 2002 г. №12086 мне сообщено, что моя жалоба внесена на рассмотрение пленарного заседания Конституционного Суда Российской Федерации.

Сообщаю, что мой адрес изменился. Теперь он таков: 117042, Москва, ул. Бартеневская,…

Изменение адреса произведено насильственно согласно обжалуемому закону Москвы.

                                  С уважением, 15.01.03  Б. Синюков».

 

Я, наверное, зря написал это письмо, но и не написать его тоже было нельзя, иначе бы Конституционному Суду пришлось бы мне писать: «На деревню. Дедушке Константин Макарычу», вернее «Ваньке Жукову». Причем «деревни» уже не существовало, она была снесена с лица земли.

И вот что из этого вышло. Я думаю, что только что приведенное мое письмо попало как-то случайно к начальнику Управления конституционных основ частного права Конституционного Суда г-ну Гетману, который мне отказывал в прошлый раз. И я думаю, он сильно разозлился на своего подчиненного советника Управления конституционных основ частного права г-на Седугина, каковой меня своевольно обнадежил. Дескать, кто тебе разрешил, как посмел, не посоветовавшись со мной? Самовольничаешь братец, с таким неуважением к старшим так и помрешь в советниках, либо я тебя еще раньше выгоню. А потом взял ручку и самолично составил мне следующее письмецо, будто он советник, а не начальник всех своих советников.

Уважаемый Борис Прокопьевич!

Информирую Вас о том, что для принятия объективного решения по поставлен­ному Вами вопросу о неконституционности Закона г. Москвы «О гарантиях города Мо­сквы лицам, освобождающим жилые помещения» Секретариатом Суда в порядке ста­тьи 50 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" запрошено решение Зюзинского суда г. Москвы по делу с Вашим участием.

После получения указанного решения материалы Вашего обращения будут рас­смотрены Пленумом Конституционного Суда Российской Федерации, решение которо­го будет направлено в Ваш адрес.

Г-н начальник всех «конституционных основ» вроде бы не читал моего письма, согласно которому Зюзинский суд не только принял решение конфисковать мою собственность, но и судебный пристав это решение уже исполнил. Он ведь сам написал мой новый адрес, сообщенный мной в специальном письме с указанием, что именно суд меня туда выбросил как собаку. Кроме того, г-н начальник «основ» делает вид, что он не читал моего предпоследнего письма, которым его советник Седугин удостоверился, что я прав в своем требовании на все сто процентов, а он, начальник «конституционных основ» Гетман, нарушает Конституцию.

Поэтому у меня нет сомнений, что Иуда Гетман, написав приведенную бумажку, тут же взял телефонную трубку и позвонил в Зюзинский суд, сказав примерно следующее: «Вы там, олухи, пришлите-ка мне свое решение по Синюкову, но только не вздумайте там написать, что вы применили к нему закон, который он в нашей «конторе» обжалует». Те ему ответили: «Будет сделано».

Но ведь и я не совсем дурак. Получив писульку Иуды, я тотчас же побежал в канцелярию Зюзинского, вернее, Иудина суда и потребовал: «Дайте-ка мне дело, я его хочу полистать. Я кое-что хочу освежить в своей памяти».

Освежил, и у меня получилась следующая бумага.

«Конституционный Суд Российской Федерации

Письмом Секретариата Конституционного Суда РФ от 21 февраля 2003 г. № 12086, 761 мне сообщено, что Секретариатом Конституционного Суда Российской Федерации «запрошено решение Зюзинского суда г. Москвы по делу» с моим участием и «после получения указанного решения материалы Вашего обращения будут рассмотрены Пленумом Конституционного Суда…».

В связи с этим обращаю Ваше внимание на следующие два обстоятельства.

Первое. В части 2-й статьи 96 Федерального Конституционного Закона «О Конституционном Суде РФ» сказано: «К жалобе… прилагается копия официального документа, подтверждающего применение либо возможность применения обжалуемого закона при разрешении конкретного дела». «Возможность применения обжалуемого закона» я доказал приложением 1 к моей Четвертой жалобе, приложениями 3 и 4 к моей Третьей жалобе, приложением 2 к моей Повторной жалобе, приложением 1 к моей основной Жалобе.

В дополнение к этим доказательствам прилагаю третье по счету исковое заявление префектуры ЮЗАО Москвы (приложение 1), которое удовлетворено в полном объеме исковых требований Зюзинским судом г. Москвы 19.11.02 по делу № 3318, и решение которого запрошено Секретариатом.

Таким образом, я обоснованно считаю, что доказал «возможность применения обжалуемого закона при решении конкретного дела», то есть, выполнил требование части 2-й статьи 96 Конституционного Закона «О Конституционном Суде РФ».

Между тем, Секретариат, что видно из его указанного письма, считает доказательство «возможности применения» недостаточным и хотел бы получить сверх того доказательство самого «применения» закона судом в конкретном решении. Это желание Секретариата понятно, но оно не является необходимым для рассмотрения моей жалобы Пленумом Конституционного Суда. Достаточно доказанной мной «возможности применения».

Второе. Зюзинский суд в лице судьи Ахмидзяновой заинтересован в том, чтобы обжалуемый мной закон Москвы не стал предметом рассмотрения его Конституционным Судом РФ в той форме исследования, которая предложена Секретариатом, то есть в конкретном «применении закона». Это видно из следующего.

Судья Ахмидзянова задним числом изменяет свое решение от 19.11.02 по третьему судебному делу «О выселении». Притом не только после его устного объявления в зале суда, но и после того, как мы ознакомились с ним в письменном виде 16.12.02 в канцелярии суда (статья 204 ГПК РСФСР, статья 200 ГПК РФ).

Когда мы, ответчики, получили, наконец, на руки 13.03.03 это решение, мы прочитали там: «На основании ст. 49 прим.3 ЖК РСФСР, руководствуясь ст., ст. 191 – 197 ГПК РСФСР суд решил…», тогда как прежде, в зале суда и в канцелярии, мы слышали и читали совсем другое: «На основании ст. 49 прим.3 ЖК РСФСР и Закона г. Москвы «О гарантиях г. Москвы лицам, освобождающим жилые помещения» суд решил…». То есть, ссылка на закон Москвы в решении была задним числом опущена.

Это было явно нелогичным поступком судьи, так как, основываясь только на статье 49 прим.3, судья явно и прямо нарушала эту самую статью, «выселяя» нас из нашей собственности и «прекращая» наше на нее право. Ибо статья 49 прим.3 звучит так: «Если дом, в котором находятся приватизированные квартиры, подлежит сносу по основаниям, предусмотренным законодательством, выселяемым из него собственникам квартир с их согласия предоставляется равноценное жилое помещение на праве собственности…». Ибо у судьи с опусканием ссылки на закон Москвы не стало «основания, предусмотренного законодательством». Я уже не говорю о том, что и прежде у судьи не было нашего «согласия». Поэтому опускание задним числом в ранее принятом решении ссылки на закон Москвы в смысле охранения авторитета судьи – нелогично.

Значит, имелась причина для этого нелогичного поступка. Такой причиной может быть только одно: нежелание того, чтобы решение судьи с применением закона Москвы попало в Конституционный Суд. Но по своему статусу независимого судьи судье Ахмидзяновой должно быть безразлично: отменит или не отменит Конституционный Суд указанный закон. А вот правительству Москвы это совсем не безразлично. Поэтому нелогичный поступок судьи Ахмидзяновой не может быть ничем иным как желанием угодить правительству Москвы, что является зависимостью судьи Ахмидзяновой от этого правительства.

Для доказательства изложенного приведу хронологию событий. 

19.11.02 – судьей Ахмидзяновой принято и провозглашено с упоминанием закона Москвы в зале суда решение по судебному делу № 3318, которое впоследствии затребовал Секретариат.

04.12.02 – судьей Ахмидзяновой принято определение о немедленном исполнении решения суда.

11.12.02 – осуществлено решение суда судебным приставом-исполнителем.

16.12.02 – нам стало доступно дело № 3318 в канцелярии суда для ознакомления. Там мы, ответчики, прочитали об обосновании нашего выселения законом Москвы. В Мосгорсуд подана кассационная жалоба на решение суда и частная жалоба на определение суда.

15.01.03 – я пишу письмо в Конституционный Суд об изменении своего адреса, сообщая, что это связано с применением к моей семье закона Москвы.  

30.01.03 – Коллегия Мосгорсуда оставляет решение и определение судьи Ахмидзяновой без изменения. Коллегия по моей просьбе сообщает, что определение будет у меня в руках через две недели, то есть, 13.02.03.

С 18.02.03 по 03.03.03 – ежедневно прихожу или звоню в канцелярию Зюзинского суда: определения Мосгорсуда «не поступило», значит не выдается на руки и решение Зюзинского суда. Звоню в гражданскую канцелярию Мосгорсуда, отвечают, что определение отправлено в Зюзинский суд 13.02.03.

27.02.03 – получаю письмо из Секретариата Конституционного Суда от 21.02.03, в котором сообщается, что сделан запрос в Зюзинский суд о представлении Ему решения Зюзинского суда с применением ко мне закона Москвы. Я не знаю, когда Секретариатом направлен этот запрос, но абсолютно уверен, что это было до 21.02.03, так как в письме Секретариата этот запрос упоминается в прошедшем времени, то есть он отправлен до 21.02.03.

04.03.03 – направляю письма председателям Зюзинского суда и Мосгорсуда с тем, чтобы они вместе разобрались, где же затерявшееся определение Мосгорсуда, из-за которого ответчикам не выдается и решение Зюзинского суда?

13.03.03 – получаю долгожданное определение, а вместе с ним и решение судьи Ахмидзяновой. В «новой редакции» этого решения упоминания о законе Москвы уже нет.

Я хотел бы знать, какие обстоятельства задержали получение нами определения Мосгорсуда и зависимого от этого задержания получения «отредактированного» решения Зюзинского суда с 13.02.03 по 13.03.03?  Если бы не было запроса решения Зюзинского суда Секретариатом и не было бы изменено решение Зюзинского суда задним числом, способствующее Секретариату в потенциальном отказе в принятии моей жалобы к рассмотрению, то можно было бы сослаться на случайность в непредставлении нам решения суда. Но три взаимозависимые случайности не могут совпадать. Это доказывает теория вероятностей, которую еще никому не удалось опровергнуть. Если и этого мало, то у меня есть еще доказательства.

17.03.03, уже зная, что решение Зюзинского суда по делу № 3318/02 принципиально изменено после оглашения, я знал и то, что в том же самом Зюзинском суде по делу № 2882/02, оно же после кассационной инстанции закрытое дело № 3416/02, в производстве того же судьи Ахмидзяновой также применен закон Москвы к моей семье.  Чтобы еще раз убедиться в этом, я 17.03.03 затребовал в архиве Зюзинского суда это дело для повторного ознакомления. Действительно, там стоит: «На основании… закона г. Москвы…». Но так как это дело отменено производством, решения по нему мне не выдают на руки. Тогда я пишу заявление судье Ахмидзяновой на предмет снятия его фотокопии. Судья подписывает. Но служитель канцелярии отказывается снять копию и несет мое заявление вновь судье Ахмидзяновой. Переговорив с ним, судья Ахмидзянова выходит ко мне в коридор с моим заявлением в руках и говорит: «Я забираю назад свое разрешение. Копию снять нельзя», и оставляет подписанное ею полчаса назад заявление у себя. А я отправляюсь домой, не солоно хлебавши.

Я спрашиваю себя: почему мне отказано, если это уже не действующее решение суда? Потому, что, имея его на руках, я могу его представить в Конституционный Суд? И доказать, что закон Москвы был применен ко мне? Или можно придумать другое объяснение?

Поэтому я прошу Секретариат запросить и это решение. И если в нем вновь станет отсутствовать ссылка на закон Москвы, то это будет уже двойная подделка.

Основываясь на статье 69, пункт 1 ГПК РФ, представляю свидетельские показания моей жены и моего сына, первая из которых собственными ушами слышала, а затем и читала совместно со вторым как решение суда по делу № 3318/02, так и по делу № 2882/3416/02, в которых стояло: «Согласно… закону Москвы «О гарантиях г. Москвы лицам, освобождающим жилые помещения» (приложение 2).

Приложения: 1. Исковое заявление по делу № 3318.

                        2. Свидетельские показания Синюковой Г.В. и Синюкова Д.Б.

                                               18 марта 2003 г.  Б.П. Синюков».

 

У меня – роман в письмах, но не в приложениях к этим письмам. В данном же случае надо сделать отступление от заявленного мной правила. Так что представляю и данные приложения.

Приложение 1 - Выкопировка из искового заявления

 

                                                                                           Приложение 2

Конституционный Суд Российской Федерации

Синюковой Галины Васильевны, Синюкова ... ...,

17042, Москва, ул. Бартеневская, …

по жалобе Синюкова Бориса Прокопьевича,

117042, Москва, ул. Бартеневская 13, кв.121

 

Свидетельские показания

Настоящим свидетельствуем следующее. Синюкова Г.В., находясь в зале судебного заседания 19.11.02 в качестве ответчика, слышала резолютивную часть решения судьи Ахмидзяновой по делу № 2-3318/02, в котором были сказаны слова: «На основании ст. 49 прим.3 ЖК РСФСР и Закона г. Москвы «О гарантиях г. Москвы лицам, освобождающим жилые помещения» суд решил…».

Синюкова Г.В. и Синюков Д.Б. совместно с Синюковым Б.П. 16.12.02 при ознакомлении с делом № 2-3318/02 в канцелярии Зюзинского суда читали и отлично помним слова судебного решения по этому делу: «На основании ст. прим.3 ЖК РСФСР и Закона Москвы «О гарантиях г. Москвы лицам, освобождающим жилые помещения» суд решил…».

Синюкова Г.В., находясь в зале судебного заседания 28.08.02 в качестве ответчика, слышала резолютивную часть решения судьи Ахмидзяновой по делу № 2-2882/02, в котором были сказаны слова: «На основании ст. 49 прим.3 ЖК РСФСР и Закона г. Москвы «О гарантиях г. Москвы лицам, освобождающим жилые помещения» суд решил…».

Синюкова Г.В. и Синюков Д.Б. при ознакомлении с судебным делом № 2-2882/02 после 06.09.02, в какой именно день точно не помним, в решении суда от 28.08.02 читали и ясно помним слова: «На основании ст. 49 прим.3 ЖК РСФСР и Закона г. Москвы «О гарантиях г. Москвы лицам, освобождающим жилые помещения» суд решил…».

Все, приведенное выше, записано с наших слов, прочтено нами и подписано 18 марта 2003 года для свидетельствования в Конституционном Суде РФ.

 

Итак, я пишу в Конституционный Суд письмо 18 марта 2003 г., а Конституционный Суд рукой Иуды Гетмана пишет мне письмо от 17 марта 2002 г., разумеется, еще не получив моего письма от 18 марта.

Вот оно.

Уважаемый Борис Прокопьевич!

По информации, полученной из Зюзинского районного суда г. Москвы, решение суда от 28.08.2002 г., которым был удовлетворен иск префектуры  ЮЗАО  г. Москвы, отменено определением судебной коллегии но гражданским делам Московского городского суда от 24.10.2002 г.  Определением суда от 28.11.2002 г., оставленным в силе, дело производством прекращено.

Учитывая изложенное, предлагаю Вам направить в адрес Конституционного Су­да Российской Федерации все принятые по делу с Вашим участием судебные акты для решения вопроса о допустимости Вашего обращения в Конституционный Суд Россий­ской Федерации.

 

Начальник «конституционных основ» от имени Конституционного Суда играет в дурачка, видите ли, дело отменено и, значит, обжалуемый мной закон не применился. У него, видите ли, не хватает ума прочитать, почему дело-то отменено. Уж не потому ли, что дело основывается на неконституционном законе? Так ведь при отмене дела даже и речи об этом нет, дело отменено не потому, что закон Москвы неконституционен, а потому, что мне насильственно всучили квартиру, неравноценную моей собственной. А закон Москвы кассационной инстанцией даже и не ставился под сомнение. Притом, если вы забыли, даже сам Иуда Гетман не ставит этот закон под сомнение, он, наоборот, разъясняет мне: «Обращаю Ваше внимание также на то, что по своему содержанию статья 4 Зако­на г. Москвы направлена на реализацию общего положения статьи 35 Конституции Российской Федерации о предварительном и равноценном возмещении отчуждаемого для государственных нужд имущества. Условия и подробный порядок соответствую­щего возмещения Конституция Российской Федерации не определяет, в связи с чем при рассмотрении конкретных споров подлежат применению положения отраслевого законодательства».

Или эту фразу не он подписывал 28 октября 2002 г. под № 9686? (См. выше). Так что дурит г-н начальник «конституционных основ». Подлец он – самый, что ни на есть, первейший.

Пришлось мне вновь вразумлять Конституционный Суд, объяснять ему самые элементарные вещи, будто это не Конституционный суд, а безграмотная базарная баба, несущая несусветную чепуху, лишь бы молотить языком безостановочно.  

«Конституционный Суд Российской Федерации

Настоящим отвечаю на письмо Секретариата Конституционного Суда РФ № 12086, 761 от 17 марта 2003 г.

Во-первых, сообщаю, что моим письмом от 18 марта 2003 г., написанным практически одновременно с письмом Секретариата (17 марта 2003 г.), я дал разъяснение, почему в выданном нам на руки решении Зюзинского  суда была опущена ссылка на обжалуемый мной закон Москвы, в то время как она была произнесена в решении суда и зафиксирована в первоначальной редакции решения, которую мы читали всей семьей перед подачей кассационной жалобы, до выдачи нам решения суда на руки.  

Во-вторых, разъясняю «информацию, полученную из Зюзинского суда». Судя по тексту упоминания об этом: «…решение суда от 28.08.02, которым был удовлетворен иск префектуры ЮЗАО Москвы, отменено определением… Мосгорсуда от 24.10.02. Определением суда от 28.11.02, оставленным в силе, дело производством прекращено» – все выглядит вполне благополучно. То есть, «дело прекращено» и можно забыть, что в решении по этому делу (№ 2882, оно же № 3416) был применен обжалуемый закон Москвы. Но «забывать» об этом недопустимо, так как дело закрыто не потому, что в нем применен обжалуемый закон Москвы, а совсем по другим обстоятельствам. Применение же закона Москвы не являлось причиной закрытия дела. Поэтому факт применения закона Москвы в этом деле – неоспоримый факт в независимости от того, закрыто оно или не закрыто. И если это так, то закон Москвы не только «подлежит применению», но и «применен в конкретном деле», притом в судебном деле.

В третьих, разъясняю истинную причину закрытия этого дела, чтобы было понятно, что оно закрыто в отместку за мои многие жалобы на решения Зюзинского суда, а вовсе не потому, что в нем применен обжалуемый закон Москвы.

Итак, судья Зюзинского суда Ахмидзянова удовлетворяет, основываясь на законе Москвы, иск префектуры об изъятии нашей собственности в пользу Москвы. Мы подаем кассационную жалобу в Мосгорсуд. Основа этой жалобы – нарушение судом внутренних законов России, включая Конституцию РФ, и нескольких статей Европейской Конвенции. Следствие нарушения законов – убийственная для нас неравноценность присужденной нам судом квартиры по ул. Шверника взамен нашей собственной квартиры по ул. Грина.

Мосгорсуд  отменяет это решение судьи Ахмидзяновой не потому, что нарушены законы, об этом в его определении нет ни слова, а только по факту неравноценности квартиры по ул. Шверника нашей квартире по ул. Грина. И направляет дело на пересмотр в тот же суд другому судье Пименовой, которой согласно определению Мосгорсуда следует присудить (всего лишь присудить, а не прекратить это беззаконное дело) более лучшую квартиру по сравнению с квартирой по ул. Шверника.

Таким образом, и префектура, и судья Ахмитзянова, выполняющая волю префектуры, по элементарной логике событий должны подождать, что же будет предпринимать судья Пименова в результате повторного рассмотрения этого дела? И по этой же элементарной логике событий префектура должна предложить судье Пименовой для рассмотрения более лучшую квартиру для нас, чем «забракованная» Мосгорсудом квартира по ул. Шверника. И предложить для рассмотрения эту «более лучшую» квартиру именно судье Пименовой, а не какому-то другому судье.

В свою очередь, и судья Пименова, и Зюзинский суд в целом с 24.10.02 по 16.12.02, около 50 дней подряд не предпринимают никаких действий по вернувшемуся на пересмотр делу. Мы ежедневно справляемся в канцелярии суда о дальнейшей судьбе этого дела, ответ звучит так: «оно у руководства суда» или «оно у судьи Пименовой». Нас никто не вызывает. Префектура тоже словно забыла, что вернувшееся на пересмотр дело находится у судьи Пименовой, и судья Пименова как бы ожидает от префектуры предложения другой, более равноценной, «более лучшей» квартиры.

Вместо судьи Пименовой, якобы «пересматривающей» вернувшееся к ней из Мосгорсуда старое дело, префектура вновь идет к судье Ахмидзяновой с новым иском к нам. Причем в этом новом иске предлагает квартиру по ул. Бартеневской намного хуже той квартиры по ул. Шверника, которую «забраковал» Мосгорсуд. Судья Ахмидзянова ознакомлена руководством Зюзинского суда с судьбой ее прежнего дела и прекрасно знает, что оно находится в состоянии «пересмотра» судьей Пименовой. Но, она возбуждает новое дело «между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям».

19.11.02 судья Ахмидзянова полностью удовлетворяет этот новый иск префектуры, а судья Пименова 28.11.02 закрывает старое дело, даже не вызвав нас в суд, но представляет свое определение в канцелярию суда для нашего ознакомления только 16.12.02. Уже после того как нас (как бездомных  собак) выбросил судебный пристав-исполнитель из своей законной собственности уже по «новому» решению судьи Ахмидзяновой, причем – в более худшую квартиру по сравнению с той квартирой, которую «забраковал» Мосгорсуд.

Именно поэтому мы обратились с кассационной жалобой в Мосгорсуд на это решение судьи Ахмидзяновой, а Мосгорсуд вопреки элементарной логике оставил ее решение без изменения. И именно поэтому, когда Секретариат Конституционного Суда затребовал это решение, судья Ахмидзянова задним числом изменила свое не только провозглашенное, но и прочитанное нами 16.12.02 на бумаге, судебное решение, выбросив из него ссылку на обжалуемый закон Москвы.

Именно поэтому мы обратились с частной жалобой в Мосгорсуд на определение судьи Пименовой о закрытии 28.11.02 предыдущего дела. Именно из желания угодить префектуре Мосгорсуд оставил 28.01.03 это определение в силе, а нашу частную жалобу без удовлетворения. И именно поэтому «информация, полученная из Зюзинского районного суда г. Москвы…» Секретариатом, выглядит столь благодушно и успокоительно в отношении закрытия прежнего дела 28.11.02.

Именно по фактам, изложенным в моем письме в Секретариат от 18.03.03, Зюзинскому суду теперь невозможно убрать задним числом из решения от 28.08.02 ссылку на обжалуемый закон Москвы по прежнему, ныне закрытому делу. И именно поэтому таким благодушием веет от «информации, полученной из Зюзинского суда…». Но, я повторяю, что факт закрытия дела нисколько не умаляет значение того, что в нем применен обжалуемый закон Москвы. При этом закрыто дело не по факту применения этого закона, а совсем по другим обстоятельствам, не связанным с применением этого закона.

Более того, факт изъятия задним числом ссылки на обжалуемый закон Москвы ставит судью Ахмидзянову в положение, при котором наше «переселение», санкционированное ее решением, не имеет отныне «основания, предусмотренного законодательством» (статья 49-3 ЖК РСФСР). Чего, к сожалению, «не заметил» Мосгорсуд. 

Отмечу при этом, что я понимаю, почему ни суды общей юрисдикции, ни Секретариат Конституционного Суда, никак не хотят «расстаться» с обжалуемым законом Москвы, нарушающим Конституцию РФ, и Секретариат никак не может выполнить своего обещания от 18.11.02 передать мою жалобу на рассмотрение Пленума Конституционного Суда. Ибо этот закон выгоден правительству Москвы, выбрасывающему многие тысячи собственников из своей законной собственности. Других законов во всей России для этого произвола, нарушающего Конституцию страны, нет.

В четвертых, выполняю поручение Секретариата о направлении копий «всех принятых по делу с моим участием судебных актов», хотя оригиналы этих судебных актов хранятся в Зюзинском районном суде. И Секретариат может их затребовать столь же успешно оттуда, сколь и от меня. Тем более что Он уже затребовал один из этих актов из Зюзинского суда (письмо Секретариата от 21.02.03).

Я с удовольствием выполняю это поручение и потому еще, что это поможет Секретариату убедиться в том, что ни один из трех исков, предъявленных Зюзинским судом моей семье «о выселении», не мог быть по закону предъявлен. И не только по материальному праву, но и по процессуальному праву.

20.05.02 я обратился в Зюзинский суд  с жалобой на правительство Москвы и префектуру ЮЗАО Москвы, нарушающих мои права человека, закрепленные в Конституции РФ и Европейской Конвенции (первое дело). В рассмотрении жалобы мне было отказано (приложение 1, судья Пименова). На это определение подана частная жалоба в Мосгорсуд, который своим определением (приложение 2) определение Зюзинского суда отменил и направил ее на новое рассмотрение. При новом рассмотрении моя жалоба была отклонена решением под председательством судьи Ахмидзяновой (приложение 3), на что в Мосгорсуд направлена кассационная жалоба. Определением Мосгорсуда от 28.11.02 (приложение 4) это повторное решение суда первой инстанции оставлено в силе.

Здесь важно не только беззаконие судов первой и второй инстанции в отношении моей жалобы, но и дата окончательного решения (28.11.02), стороны процесса, предмет жалобы и обжалуемые мной основания, по которым нарушаются мои права человека.

Стороны этого процесса я и префектура. Предмет, о котором идет речь в жалобе, квартира моей семьи – благоприобретенная частная собственность, на которую покушаются власти Москвы. Основания – постановление № 811-ПП, которое, в свою очередь, основывается на обжалуемом законе Москвы, ибо другого закона в России, позволяющего властям Москвы грабить как разбойник на большой дороге собственника квартиры, нет.

27.05.02, когда моя вышеуказанная жалоба находилась в том же Зюзинском суде с 20.05.02, судья Ахмидзянова своим определением назначает «пригласить стороны на прием на 06.06.02» по иску к нам префектуры. Но никакого «приема» нас, ответчиков, в этот день судьей Ахмидзяновой не было, так как самой  судьи Ахмидзяновой в этот день на месте не было. «Принимала» нас секретарь суда, объявившая нам только то, что судебное заседание назначено на 21.06.02. Тем не менее, своим определением от 06.06.02 судья Ахмидзянова «назначает дело к судебному разбирательству на 21.06.02». И 28.06.02 своим определением (приложение 5) закрывает дело «в связи с отказом истца от иска», предупредив префектуру о наличии статьи 220 в ГПК РСФСР.

Я потому подробно остановился на этом 2 деле, что оно вообще не могло быть возбуждено, так как в том же самом суде находилась моя жалоба «между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям» и в своем отзыве ответчика на иск и в двух дополнениях к этому отзыву мы, ответчики, предупреждали судью об этом. Приведенные же выше даты подтверждают это. Поэтому судья Ахмидзянова должна была закрыть дело не только из-за отказа истца от иска, но и вообще не имела законного основания для его возбуждения не только по материальному праву, но и по процессуальному праву. 

Кроме того, определение судьи Ахмидзяновой (приложение 5) закрывало как ей, так и подателю первого иска – префектуре вообще путь к судебному разрешению в дальнейшем возникшего конфликта. Тем не менее, префектура возбудила еще два иска к нашей семье, а судья Ахмидзянова оба этих иска удовлетворила, о чем я уже написал (см. выше).

Поэтому просто перечисляю и прилагаю документы, и вновь обращаю внимание Секретариата Конституционного Суда на то, что во всех исках упомянут закон Москвы, третье дело прямо его упоминает в решении суда, а из четвертого дела упоминание о законе Москвы убрано уже после оглашения решения суда.

Исходя из изложенного, прошу в очередной раз решения Пленума Конституционного Суда о допустимости рассмотрения моей жалобы Конституционным Судом.

Приложения:

1.       Определение судьи Пименовой от 27.05.02 по 1 делу.

2.       Определение Мосгорсуда от 20.06.02 по 1 делу.

3.       Решение суда под председательством судьи Ахмидзяновой от 17.10.02 по 1 делу.

4.       Определение Мосгорсуда от 28.11.02 по 1 делу.

5.       Определение судьи Ахмидзяновой от 28.06.02 по 2 делу.

6.       Здесь должно быть приложено решение судьи Ахмидзяновой от 28.08.02 по 3 делу, но суд предоставить мне его отказался, так как оно отменено.

7.       Определение судьи Ахмидзяновой от 19.09.02 об отказе в разъяснении решения суда от 28.08.02 по 3 делу.

8.       Определение Мосгорсуда от 24.10.02 по 3 делу.

9.       Определение судьи Пименовой от 28.11.02 о прекращении производства по 3 делу.

10.   Определение Мосгорсуда от 28.01.03 по 3 делу.

11.   Определение судьи Ахмидзяновой от 11.11.02 по отводу судьи по 4 делу.

12.   Измененное после провозглашения Решение судьи Ахмидзяновой от 19.11.02 по 4 делу.

13.   Определение судьи Ахмидзяновой от 04.12.02 об обращении решения суда от 19.11.02 к немедленному исполнению по 4 делу.

14.   Предписание на выселение судебного пристава-исполнителя от 06.12.02 по 4 делу.

15.   Определение Мосгорсуда от 30.01.03 на решение судьи Ахмидзяновой от 19.11.02 по 4 делу.

16.   Определение Мосгорсуда от 30.01.03 на определение судьи Ахмидзяновой от 04.12.02 о немедленном исполнении решения суда по 4 делу.

Примечание: качество ксерокопий, представленных мной, зависело не от моего копировального аппарата, а от аппарата, которым ксерокопировались представленные мне копии актов Зюзинского суда.

                                            С уважением, 24.03.03  Б. Синюков».

 

Я уже прекрасно осознавал, что Конституционный Суд не будет отменять неконституционный закон Москвы, я прекрасно понимал, что мэр Лужков держит в своих ежовых рукавицах не только суды и прокуратуры всех уровней, не только Генеральную прокуратуру и Конституционный Суд, но и сам Президент Путин вместе со своим Министерством иностранных дел вполне готовы сказать Лужкову: «Чего изволите? Будет сделано». В общем – «мрачное средневековье». И писал я все это уже не в поисках правосудия, а исключительно – для истории. Ведь все это уже не вырубить топором, если, конечно, вести себя тихо и не представать перед ними с плакатом на груди: «Что вы, суки, делаете?»  Правда, оставался еще и Страсбургский Суд, но это – отдельная глава  в моем романе.                                                                                                                              

Я почти уже и не ждал письмеца, но оно пожаловало.

Уважаемый Борис Прокопьевич!

Сообщаю, что Конституционным Судом Российской Федерации по Вашей жалобе на нарушение конституционных прав рядом статей Закона города Москвы «О гарантиях города Москвы лицам, освобождающим жилые помещения» принято определение, копию которого и другие приложенные к жалобе материалы направляю Вам.

ОПРЕДЕЛЕНИЕ

КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

 

об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Синюкова Бориса Прокопьевича на нарушение его конституционных прав рядом статей Закона города Москвы «О гарантиях города Москвы лицам, освобождающим жилые помещения»

 

город Москва                                                                                 26 июня 2003 года

 

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д.Зорькина, судей Н.С. Бондаря, Г.А.Гаджиева, Ю.М.Данилова, Л.М.Жарковой, Г.А.Жилина, С.М.Казанцева, М.И.Клеандрова, А.Л.Кононова, Л.О.Красавчиковой, В.О.Лучина, Ю.Д.Рудкина, Н.В.Селезнева, В.Г.Стрекозова,         О.С.Хохряковой, Б.С.Эбзеева, В.Г.Ярославцева,

рассмотрев по требованию гражданина Б.П.Синюкова вопрос о возможности принятия его жалобы к рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации,

установил:

1. В жалобе гражданина Б.П.Синюкова оспаривается конституционность преамбулы и статей 1—7, 12—14, 19—21 Закона города Москвы от 9 сентября 1998 года «О гарантиях города Москвы лицам, освобождающим жилые помещения». По мнению заявителя, содержащимися в них нормами были нарушены его права, гарантированные статьями 2, 3 (часть 4), 8, 34, 35 и 36 Конституции Российской Федерации. Секретариат Конституционного Суда Российской Федерации в порядке части второй статьи 40 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» ранее уведомлял заявителя о том, что данная жалоба не соответствует требованиям названного Закона,

2. Конституционный Суд Российской Федерации, изучив представленные гражданином Б.П.Синюковым материалы, не находит оснований для принятия его жалобы к рассмотрению, поскольку заявителем не представлено доказательств того, что статьи 5—7, 12—14, 20—21 Закона города Москвы «О гарантиях города Москвы лицам, освобождающим жилые помещения» применялись или подлежали применению в его деле.

Примененные же в деле заявителя положения названного Закона, принятые в развитие статьи 35 (часть 3) Конституции Российской Федерации, предусматривают, в частности, что собственникам, освобождающим жилые помещения, предоставляется предварительное и равноценное возмещение. Равноценное возмещение (компенсация) собственнику в случае, если жилое помещение является единственным местом его жительства, предоставляется по соглашению сторон в виде другого благоустроенного жилого помещения либо в денежном выражении.

Проверка того, были ли соблюдены принципы эквивалентности (равноценности) при предоставлении заявителю другого жилого помещения, обусловленном сносом дома, относится к компетенции судов общей юрисдикции и неподведомственна Конституционному Суду Российской Федерации в силу статьи 125 (часть 4) Конституции Российской Федерации и статьи 3 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации».

Исходя из изложенного и руководствуясь частью второй статьи 40, пунктами 1 и 2 части первой статьи 43, частью первой статьи 79, статьями 96 и 97 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», Конституционный Суд Российской Федерацииопределил:

1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Синюкова Бориса Прокопьевича, поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного     закона     «О    Конституционном     Суде     Российской Федерации», в соответствии с которыми жалоба признается допустимой, и поскольку разрешение поставленного в ней  вопроса Конституционному Суду Российской Федерации неподведомственно.

2.   Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.

 

 

Вот и все. Хоть голову расшиби, разъясняя Судьям, прикидывающимся дураками, что белое – есть белое, а черное – есть черное. Над этим Определением Конституционного Суда можно было бы посмеяться как над курьезом, если бы оно не было таким грустным для престижа Суда и усугубления моих страданий. Но давайте рассмотрим это определение по порядку.

Конституционный Суд РФ в своем определении пишет, что я «не представил доказательств того, что статьи 5-7, 12-14, 20-21 закона Москвы применялись или подлежали применению в моем деле». Во-первых, я представил доказательства в том, что указанные статьи применялись в моем деле. Возьмем хотя бы три исковых заявления правительства Москвы, представленные мне никем иным как судом. И там черным по белому написано, «на основании закона Москвы…». Если бы эти заявления мне были представлены, например, раздатчиком рекламных проспектов в метро, то это бы, конечно, не считалось доказательством. Но я повторяю, мне их представил суд. А теперь предположим, что в исковом заявлении вместо ссылки правительства Москвы на закон Москвы стояло: «по щучьему велению». Вряд ли бы мне суд представил такое исковое заявление в качестве официального документа суда. Значит, суд, принимая во внимание ссылку на закон Москвы, тем самым согласился применить этот закон, иначе суд не принял бы вообще исковое заявление от правительства Москвы, сказав: «У Вас нет основания». Но он же принял, и не только принял, но и направил заявление мне в качестве официального документа суда. И как тогда Конституционный Суд не считает это доказательством? Тем более что у меня уже фактически отобрали собственность и выбросили мою семью из нее. И я же все это объяснил Конституционному суду в своих выше приведенных письмах, в частности от 18.03.03. Ему ссы в глаза, а он – «божия роса» – иной интерпретации просто не подберешь. 

Кроме того, применены статьи 1-4 закона Москвы, которые Конституционный Суд в своем Определении не упоминает, но которые я также обжаловал, что видно из начала преамбулы Определения Конституционного Суда. Во-вторых, я указал, что без применения этого закона Москвы к моей семье вообще невозможно предъявление иска в суд первой инстанции о насильственном выселении из нашей собственности, то есть закон Москвы «подлежал применению» в моем деле в любом случае. В третьих, мне вообще по сути дела не нужно было представлять никаких доказательств «применения и подлежания применению» закона Москвы, так как этот закон априори «затрагивает мои конституционные права и свободы» (статья 97, пункт 1 Федерального Конституционного закона от 21.07.94 № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации). Поэтому Конституционный Суд необоснованно утверждает, что он «руководствовался статьей 97», он ею не руководствовался, но обязан был руководствоваться.

Конституционный Суд пишет в своем определении: «примененные же в деле заявителя положения названного закона, принятые в развитие статьи 35 (часть 3) Конституции РФ, предусматривают, в частности, что собственникам, освобождающим жилые помещения, представляется предварительное и равноценное возмещение. Равноценное возмещение (компенсация) собственнику в случае, если жилое помещение является единственным местом его жительства, представляется по соглашению сторон в виде другого благоустроенного жилого помещения либо в денежном выражении».

Во-первых, сам Конституционный Суд утверждает, что закон ко мне был все-таки применен в виде «примененных в деле заявителя положений названного закона», и тем самым опровергает свое постановление, что я не представил Ему «доказательств применения закона Москвы». И поэтому не может ссылаться на то, что он «руководствовался статьей 97, пункт 2. Он не руководствовался этой статьей в полном ее объеме (пункты 1 и 2), хотя обязан был руководствоваться ей.

Во-вторых, свое собственное утверждение, что упомянутые положения названного закона приняты «в развитие статьи 35 (часть 3) Конституции РФ», Конституционный Суд сам же и опровергает в продолжении своей фразы. Ибо Он в нарушение Конституции РФ ставит собственнику условие «если жилое помещение является единственным местом его жительства». Это явное нарушение статьи 34, часть 1 («свободное использование имущества»), так как это положение «не подлежит ограничению» согласно статье 56, часть 3 даже «в условиях чрезвычайного положения». В результате у Конституционного Суда получается, как и в законе Москвы, что, если собственность не единственное место проживания собственника, то собственность эту можно не уважать согласно статье 34, часть 1 Конституции РФ и статье 1 Дополнительного протокола к Конвенции. Но именно о неконституционном «развитии статьи 35 (часть 3)» законом Москвы  я и ставлю вопрос перед Конституционным судом. Таким образом, Конституционный Суд РФ, хотя и отклонил рассмотрение моей жалобы, но все-таки постановил, что закон Москвы якобы соответствует Конституции, чем явно и прямо Сам нарушил Ее.

В третьих, Конституционный Суд  следом за законом Москвы утвердительно пишет «о собственниках, освобождающих жилые помещения» как будто сам собственник горит непреодолимым желанием «освободить» свою собственность от себя, как нечто данное и заранее известное. Как будто Конституционный Суд не знает статьи 1 Дополнительного протокола к Конвенции и статьи 34, пункт 1 Конституции РФ о «свободе использования своей собственности», перед которой даже статья 35, часть 3 может быть поставлена под сомнение при опоре на статью 56, часть 3 Конституции РФ. Как будто Он не знает, что по закону Москвы (статья 1) от меня можно «освободить мою собственность» и «изъять у меня земельный участок», на котором моя собственность стоит, не по моей собственной воле, а «по постановлению правительства Москвы». Но ведь я все это написал в своей жалобе в Конституционный Суд и сделал полный, исчерпывающий анализ нарушений Конституции РФ обжалуемым законом Москвы. 

Теперь более общие соображения. Безусловно, Судьи Конституционного Суда – пешки, которыми как собакой хвост вертит Секретариат по своему усмотрению. А нам-то, налогоплательщикам, за счет чего жирует Суд, какое до всего этого дело? Пусть Судьи-ротозеи разберутся со своим Секретариатом примерно так, как разбирается со своей неугодной секретаршей директор – конверт в зубы и – прощай. Но Судьи почему-то так не делают, неужто из жалости? Тогда я усугублю вину «секретутки». Допустим, директор у себя в кабинете переодевается, или принимает душ в «задней» комнате. И любая «секретутка» просто обязана знать о таких штуках, хотя бы, чтоб отвечать по телефону, что имярек «очень занят, у него – совещание». И, представьте себе, директор только снял штаны, как секретарь распахивает дверь в приемную начальника, где собралось человек десять разного люда, в том числе типа фоторепортеров под многообещающим названием папарацци, и говорит лукаво: «Заходите, господа-товарищи». Именно это ведь делает Секретариат и, в частности, начальник «конституционных основ» Гетман со своими высокими начальниками – Судьями Конституционного Суда. Вы, кстати, заметили, сколько их перечислено в только что приведенном определении Конституционного Суда во главе с Зорькиным?  Где же здесь кроется и какова причина?

А вы видели когда-нибудь и где-нибудь, кроме ЖЭКа, разумеется, чтобы витающему аж в облаках большому начальнику давал взятку первый попавшийся бомж с вокзала? Это невозможно. И не только потому, что бомж оробеет (встречаются среди них и храбрые), но и потому, что бомж не в состоянии принести разом миллион, притом в долларах. Поэтому тут же будут вызваны «внутренние» войска примерно с полк, и к вечеру по всем каналам покажут, как «Он взяток не берет». Всем заоблачным начальникам взятки передаются через секретариат и прочих мелких сошек. Примерно как орава гаишников у меня под окном раз в неделю на протяжении часа в пик потока собирает дань машин так с сорока-пятидесяти, останавливая их все подряд, исключая «Запорожцы» и «Копейки». И, если я ошибаюсь в моем конкретном случае, то чем же вы все-таки объясните такое сверх всякой меры попустительство Судей КС к совершенно недопустимому показыванию их в голом виде всем желающим? Только не сравнивайте их с Голым королем из известной сказки. Король и, правда, был дурак, а Судьи-то, когда надо, очень даже умные.

Теперь другой вопрос: кому служат суды, включая Конституционный? Путину они, конечно, служат, например, как в деле Ходорковского. Но зачем Путину злить простой московский народ, массово переселяемый Лужковым на окраины, притом со значительным ущербом для переселяемых? Он ведь ничего лично себе не имеет от всего этого, разве что нелюбовь. Зато Лужков, «приватизировавший» всю Москву, личную выгоду имеет огромную. И не столь чисто финансовую, сколь политическую. А политика и финансы в нашей стране неразрывны. Он содержит пол-Думы, хотя бы, начиная с Бооса. Он имеет интерес во всех регионах не только России, но и в любом уголке СНГ. Недаром он лично, открыто, как бы на правах Президента, пригрел камарилью из Аджарии. Он лично суется во все самые скользкие конфликты, например, с Украиной и Грузией. Он то и дело провоцирует народ, хот бы со сброшенным с пьеднестала Дзержинским.

И все ему сходит с рук. Странный все-таки у нас московский мэр, какового сам Президент побаивается, а Конституционный Суд вообще готов голяком выскочить с Ильинки на Красную площадь.

                                                                                                          

                                                                                                                        10.08.04.

Раз уж Вы попали на эту страничку, то неплохо бы побывать и здесь:

[ Гл. страница сайта ] [ Логическая история цивилизации на Земле ]