Раз уж Вы попали на эту страничку, то неплохо бы побывать и здесь:
[ Гл. страница сайта ] [ Логическая история цивилизации на Земле ]
Мой любимый Виген Геодакян
Не думаю, чтобы вы не знали это имя, ныне ведь не 60-е годы, когда он был молодым и никому не известным гением, впервые объяснившим, зачем эволюции понадобилось половое размножение. Так что я вместо введения расскажу вам лучше анекдот, давно вычитанный мной у какого-то знаменитого француза.
У этого француза был в больших друзьях один признанный художник, под старость решивший написать свою самую великую картину, завещание так сказать. Писал он ее, разумеется, долго и тщательно, а француз примерно раз в недельку ходил к нему и видел весь процесс работы шаг за шагом, до тех пор, пока на холсте не осталось ни клочка площади, не покрытого красками. Картина была – просто блеск, о сюжете я уже забыл, а может, француз о нем и не писал вообще. Главное, что картина его пленила, и он высказал свое искреннее восхищение.
Но художник был невысокого мнения о своей картине, она, на его взгляд, явно не тянула на шедевр, так как он был последний, и именно на этой картине художник решил поставить точку в своем искусстве. Поэтому он минут сорок объяснял моему французу, где и что, на каких именно квадратных сантиметрах с полным их перечнем, картина нежизненна, непрофессиональна, местами в ней нет воздуха, шевеления листвы и так далее, а главный персонаж никак не может изобразить знаменитую полуулыбку Монны Лизы. И вообще над картиной надо работать, ибо она – почти эскиз, хотя слой красок местами достигал полсантиметра. А ты, друг-француз, ни хрена не понимаешь в искусстве, дилетант эдакий, иди-ка лучше пиши свои новеллы.
Француз слегка обиделся и примерно с годик вообще не ходил в гости к своему другу-художнику, как вдруг получает от него письмецо по пневматической почте, дескать, приходи и погляди, ты будешь первым в честь нашей многолетней дружбы. Француз, конечно, тут же побежал, он давно по художнику соскучился, но гонор не позволял, как бы покаянное письмо – другое дело.
Художник, не забыв повторить, что «ты – первый», сдернул грязную тряпку с полотна, сам впился в него глазами, и чуть было не схватил кисть и палитру вновь, чтоб уж в самый последний раз чуточку подправить «воздух». Француз же мой стоял столбом и молчал как рыба с виноватым, просившим его простить взглядом. И было от чего.
Все полотно, до последнего квадратного сантиметра, было покрыто густой черной краской в полпальца, местами – в полтора. Правда, оттенков у этого черного цвета было штук сорок или даже в два раза больше. Недаром ушлые дамские модельеры говорят, что различают до ста оттенков черной ткани. Сквозь эту сплошную черноту кое-где проглядывали, вернее даже угадывались, то слегка размытая, но все же черная, рука, то нога черно-зеленая, то черный глаз, но слегка синеватый, примерно как ученический портфель времен развитого социализма. Черные листья на черных ветвях слегка зеленели, а сами ветви в той же степени изжелта коричневели. Так что никакого шевеления от дуновения черного эфира не было заметно, зато в темноте это шевеление вполне можно было предположить, как это умеют делать знатоки на выставках. В общем, сюжет можно было бы разобрать на этой картине лишь с помощью Рентгена. Или посредством ватки, пропитанной ацетоном, чтоб слегка картину протереть, оставив на ней первоначальный слой краски в полсантиметра, а полтора пальца – смыть.
Оставим художника довольно улыбающимся, а его друга-француза – в столбняке, и сделаем выводы.
Всем известно, что совершенству нет предела. И мы только что это видели по судорожно метнувшейся руке художника к кисти и палитре, совсем уж для последнего мазка, за которым непременно последовал бы еще один, и так далее, (см. восьмерку «на боку»).
Дело в том, что ни одна теория в мире (статья ведь о Геодакяне все-таки, а не о французском художнике) не может стопроцентно детерминировать события, ею рисуемые. Иначе развитие застопорится примерно как в черной дыре, в существовании которой наиболее дальновидные ученые ныне и вовремя засомневались. Примерно как в постоянстве и неизменности скорости света в «вакууме» и я уж не буду объяснять, почему я его взял в кавычки.
Теперь зададимся вопросом, кто лучше создателя теории знает о ее слабых сторонах? Никто. Вот поэтому именно он ее и совершенствует, раз за разом наблюдая, что есть факты, к которым его теория не приводит, хоть арифмометр меняй.
В результате теория обрастает такими мелкими «подробностями», что хоть святых выноси. И дело непременно доходит до «эмпирических» коэффициентов, которые уже никакой теорией не объяснить, их просто надо знать как таблицу умножения, постоянную Планка или скорость того же света, не вдаваясь в подробности их обоснования.
Почему так происходит? Я думаю потому, что наука никак не может отречься от механистичности, которую ученые критикует у других почем зря, во все лопатки, как говорится.
Что такое механистичность? а то вы давно уже учились в школе, где часто повторяли на уроках, вот этот ученый-имярек механистичен, а вот этот – нет, диалектичен, вернее – стохастичен. Со временем тот, кто был немеханистичен, непременно переходит в разряд механистический, ну, и так далее. И ничего плохого в этом нет, это просто показывает непознаваемость мира на всю его глубину и высоту.
Так вот, механистичность, на мой взгляд, - это невключение элемента разума внутрь любой теории, на каждой ее ступеньке расчета. Разум же, я полагаю, как всего-навсего на каждом этапе теории возможность спросить: да или нет? А когда ни да, ни нет, ответить в глубине теории невозможно, приходится говорить наугад: или – или, и приходить в смятение. Другими словами, необходимо предполагать внутри теории эмоции, точнее, учитывать их в теории.
Разумеется, «физ-матики» тут же назовут меня сумасшедшим, но все-таки послушайте. Хотя я зря это слово сказал, лучше почитать мои работы
http://www.borsin1.narod.ru/download/4bog.htm
http://www.borsin1.narod.ru/download/5fabr.htm
http://www.borsin1.narod.ru/download/7instinktrazum.htm
http://www.borsin1.narod.ru/download/6voda.htm
Тогда вам же будет понятнее.
Когда глубокоуважаемый Виген Геодакян, разрабатывая свою теорию (http://www.borsin1.narod.ru/download/glava3.htm), столкнулся с проблемой неподчинения его теории жен высокогорных астрономов (http://www.borsin1.narod.ru/download/glava18.htm), он тут же ввел в свою теорию «эмпирические коэффициенты» в виде «интенсивности половой деятельности» и «раздельного по половому признаку содержания животных». А затем позднее, почти на наших днях, усугубил эти «коэффициенты» «нормой реакции», «диморфной, мономорфной и стабильной стадиями эволюции». Ну, и прочими штучками в виде обезьяньих «альфа-самцов», ради того, чтобы чисто механическим расчетом загнать бедных жен высотников-астрономов, по полгода не посещавших постелей своих жен внизу, в долине, под общее правило теории.
Почему он все это нагородил? Потому что теория стала шаткой, многовариантно-неопределенной – ни «да», ни «нет», сплошное «или». Но он же знает, что теория это примерно как формула площади круга, подставил радиус и получи (в пределах знаков после запятой в «π») совершенно определенную величину. Только замечу, что это не только касается моего любимца, это всеобщее представление о теориях. Иначе бы я не писал этой статьи. В результате автор должен так «усовершенствовать» свою теорию (про художника-француза еще помните?), чтобы она отвечала на все возникшие флуктуации наподобие формулы круга при изменении радиуса и числа знаков после запятой в «π».
В результате, под воздействием почти подсознательного, веками вдолбленного в головы ученых понимания смысла «правильности» теории, мой любимец нашел выход в «научной» казуистике, согласно которой можно доказать все, что хочешь, употребляя всяко-разные «эмпирические коэффициенты».
Между тем, (см. последнее упомянутое) в механическую шкатулку-теорию достаточно внести капельку разума, которым несомненно обладают жены высотников, и – задача решена без всяких дополнительных и очень «научных прибамбасов», о которых я сказал чуть выше.
Рыбки-гупии, которых изучал Геодакян в своей юности, соображают намного хуже, чем жены высотников. Поэтому сигнал от глаз к их крохотному мозгу о нехватке, например, мужиков ими не осознается как женами высотников, действует чисто механически, как говорят подсознательно. И они свои икринки программируют на восполнение мужиков-гупий.
Но наши-то женщины прекрасно ведь осведомлены, что мужья их на горе никуда не делись, все живы-здоровы и звонят через день к ним по телефону. Поэтому, зачем же им рожать почти одних мальчиков? Вот и вся разгадка. И «коэффициенты» никакие не надо вводить. Надо только признать промежуточный элементарный разум, вклинивающийся в любые теории.
А о разуме, который всегда впереди инстинкта, я столько написал, что возвращаться к этому вопросу не собираюсь. Отмечу только, что инстинкту неоткуда взяться, если не существует разума в самом мелком существе, типа миллиметрового яичка насекомого, и не только в существе, но и в придорожном камне, и в одиночном его кристалле. Вот сама единица разума механистична в отличие от теорий. Она всего лишь может ответить «да» - «нет». И как только у единицы разума получается ответить «или», она должна сказать: «упростите (разделите) задачу». Чтоб я могла ответить только «да» или только «нет», иначе я взорвусь от напряжения.
Не стоило бы мне начинать эту статью, ведь я люблю Геодакяна, о чем неоднократно и уже давно писал в своих работах. Так как его теория очень сильно помогла в моей работе. Но дело ведь не в Геодакяне, а вообще в научном подходе, единичной жертвой которого из тысяч он стал.
Мой же научный подход состоит в том, что теории нельзя уравнивать и отождествлять с единичным разумом. Ибо это – несопоставимые вещи: ответить «да» или «нет» и создать цепочку из сотен и тысяч взаимозависимых «да» и «нет». Такая цепочка вообще не будет никогда создана.
Это я о том, что и моя теория Логической истории цивилизации на Земле – не панацея. Но она приближает нас к действительности. Только не надо мне говорить с порога и голословно, что моя теория – бред, как любят мне писать на форумах те люди, которые в науке не сделали ничего кроме как вызубрили примерно как чужое стихотворение несколько сведений. В которых совсем ничего не понимают, наподобие говорящего попугая.
Геодакян же сделал прорыв в науке, поэтому его и книжек на прилавках нет в противовес, например, Носовскому с Фоменко. Хотя они тоже сделали небольшой прорыв, заставив многих усомниться в «действующей» истории. Но потом они быстро поняли, куда дует ветер, и насильственно заставили Русь-Орду покорить весь мир, чтоб их книжки лежали на прилавке.
Так почему же я не могу простить любимому Геодакяну «усовершенствование» его теории?
21.09.06.
