Говорить или не говорить в доме повешенного о веревке?

 

Введение

 

Я невысокого мнения об умственно-аналитических способностях Александра Исаевича Солженицына, о литературных же – вообще не могу судить из-за своей некомпетентности. Хотя и они мне не особенно нравятся. И даже чисто бытовая его нравственность мне не по душе. Но мы о нем слишком много знаем, хотя и меньше чем про Аллу Пугачеву, а про таких как я, мы знаем только у себя под одеялом. Поэтому не надо все это обсуждать, как делает это представитель второй древнейшей Марк Дейч  в статье «Поклон от «потемщика»» («МК» от 24.11.93). Есть более важные предметы.

Другими словами, Солженицын как человек – средневзвешенный по отношению к нам, не хуже, и не лучше. И на этом надо поставить точку. Например, его отказ от ельцинского высшего ордена – поступок несравненного гражданского мужества, вспомните хотя бы писателя Короленко, отказавшегося от звания академика за то, что, кажется писателя Горького, забаллотировали в эту академию. Так нам же школьные училки об этом все уши прожужжали. Напротив, отказ от ранее написанного – признак почти постыдной слабости нобелевского лауреата. Но ведь и Алла Пугачева до пятидесяти лет божественно пела, что не мешало ей в перерывах матерно ругаться во всю ее луженую глотку на привычно разболтанный гостиничный персонал. Чего мы в большинстве своем не делаем.

Народ же, и не только наш, но и во всем мире, желает слушать и обсуждать именно эти совершенно незначительные детали знаменитых людей, совершенно не обращая внимания на то, почему они стали знамениты.

Между тем, Солженицын выковырял, втоптанные в земляной пол наподобие подсолнечной шелухи, две глобальные, современные проблемы мира – тоталитаризм и общежитие евреев среди всех остальных народов Земли. Конечно, тоталитаризм и еврейский «вопрос» у него касаются только коммунистического строя, и оба – только в России. Но только слепой должен бы был не заметить, что эти две проблемы – глобальные. Но, так как большинство людей обращают самое пристальное свое внимание на всякую ерунду, о которой я только что сказал, глобальность поднятых Солженицыным проблем и не была замечена.

Сегодня почти всем становится ясно, что две системы или два лагеря, капитализм и социализм, на самом деле надо бы назвать системами: близкой к демократическому правлению народом и близкой к людоедскому правлению народом. Последнюю я так и назвал в других своих работах, поэтому сильно распространяться здесь на этот счет не буду. Замечу только, что Солженицын, нарисовав «архипелаг Гулаг» в России, не сказал что этот «архипелаг» давняя принадлежность всего Востока, а не только России. Причем под Востоком я понимаю те места, в которых восточное и западное колена Израилевы с помощью изобретенных ими трех религий: ислама, индуизма и христианства внедрило это самое людоедское правление народом. Исключение составляет только часть западного колена, которое Моисей повел из Египта на Босфор для организации таможни под видом «древних греков», и именно из них потом вышла демократия. Однако я заговорился, тут все равно обо всем не скажешь, надо читать другие мои работы.

Главное здесь то, что демократическое и людоедское правления народом ныне серьезно столкнулись на мировой арене, но пик этой стычки уже позади, он был при Кеннеди – Рейгане. В связи с этим я хочу сказать, что как бы советские последыши типа Путина не пыжились, мир бесповоротно идет по пути, начертанном Моисеем. Да, да именно Моисеем. И никем другим. Но тут этого не объяснишь, потому что, во-первых, надо много места, во-вторых, я это уже все объяснил в других своих работах.

Поэтому главная заслуга Солженицына, о которой он даже не подозревает, в том состоит, что он нарисовал картину, которая является канонической. И этим заставил мир немного соображать. И двигаться вперед.

И не надо сильно придираться к фактологии, главное – общее течение, без струй-завитушек. Это Оруэлл, но только – сильнее, так как не фантастика, на которую можно смотреть с долей улыбки: дескать, чего фантасты не нагородят. Это свершенная публицистика, только опять же, от нее не надо требовать уж очень большой исторической скрупулезности. Ибо публицистика эта на грани романистики, даже романтики. И то, что я никак не подберу этому жанру точной, всем понятной и вполне определенной характеристики как раз и говорит в пользу автора. Он заставил себя читать и любителей романов и любителей точной науки. То есть – всех. И вся эта огромная толпа начала даже и подсознательно стремиться к демократии, к демократии у себя в душе.

Вторая, мной обозначенная, глобальная проблема вызрела в Солженицыне, я думаю, при разрешении первой, только что рассмотренной проблемы. Вызрела давно, но он очень ее боялся, как боятся голыми ходить по улице, хотя это и самый естественный и первозданный вид. Ведь никто мне не докажет, что ходить голыми в театр противоестественно, наоборот я им докажу, что ходить одетым, это простое табу на естественный вид. Притом, весьма идиотское в ряде случаев, например как фрак поверх жилета и рубахи – в Африке. Вспомните хотя бы, как Райкин-младший с торчащим членом имитировал древнего грека.

Я ведь недаром говорю о естественном виде. Солженицын и сам считает, что писать про евреев – противоестественно. У него множество стыдливых ужимок в тексте. Он все время как бы извиняется, что затронул эту щекотливую тему. А это, в свою очередь, во-первых, дает повод всяким там «мэдхен фюр аллес» типа Дейча честить его почем зря, чувствующих как собака, что ее боятся, и, во-вторых, уменьшает убедительность совершенно правильных выводов автора.

Все это происходит потому, что ни Солженицын, ни сами евреи не знают, кто они такие на самом деле, и какова их история. Несмотря на тысячи томов, посвященных этому делу. Я думаю, мои несколько книг их вразумили бы на этот счет. Дело в том, что евреи, если говорить кратко, это – пуп Земли, но евреев ныне нет в природе. Исключая Россию. Вы же сами знаете, что нет народа на Земле, в составе которого бы не было так сказать «национальных» грузинских, польских и так далее евреев, включая малагасийских, японских и опять же так далее евреев. И даже йеменских, саудовских. И даже южноамериканских, так сказать, инкских и евреев майя. Нет евреев только коренных австралийских.

То есть, евреев как самостоятельной нации давно уже нет, с тех самых пор как они, выдумав торговлю еще в библейские времена, поплыли вдоль берегов Йемена в две разные стороны, через Персидский залив в Индию, и в сторону Эфиопии. Сегодня в каждой нации (во всех до единой) есть только некая общность ее же представителей, которые – умнее и раскованнее всех остальных представителей этой нации. И эта устойчивая общность не столько кровнородственная, сколько родственна идеологически, на основе литургии богу Яхве, в чем опять-таки заслуга Моисея, отделившего религию от морали. Мало того, самые близкие, так сказать, еврейские родственники, такие как арабы, на дух не переносят свою ближайшую родню из «государства» Израиль.

Почему я евреев совершенно серьезно называю пупом Земли? Хотя они сами тоже так считают, только не знают – почему? Наверное, из повседневной своей практики по пословице «рыба ищет, где глубже…».  Я же говорю: потому, что они на основе выдуманной ими же торговли сделали самые величайшие другие человеческие изобретения на Земле: членораздельную многословную речь, все до единого языка, все до единой письменности. Придумали строить города, открыли товарное производство и так далее. Я не говорю уже о таких «мелочах» как религия и, например, теория относительности. И даже разбой на торговых путях.

Мало того, они же придумали как людоедское правление народом, так и – демократию. Только пусть заметят себе нынешние евреи всех стран, они лично тут не при чем. Их же ныне нет. От библейских  евреев остались только гены, которые попадают, как ныне водится, всем подряд. Впрочем, и раньше так водилось, недаром у потомков евреев родство ведется по материнской линии. И иногда эти гены получает такой «чукча», с такими узкими глазами, и такая, почти без носа, особь, что диву даешься.

Генетический аппарат – это неимоверный труд многих поколений за право выжить, размножиться и вырастить многочисленное приспособленное к жизни потомство вопреки себе подобным особям. И этот генетический аппарат не подарок, а – чистое наказание. По басне какого-то древнего грека «Стрекоза и муравей». И хотя мы стрекозу вместе с Эзопом осуждаем, тем не менее, стрекозы живут припеваючи по нынешний день. А муравьи все работают и работают, не покладая «рук», не разгибая «спины».

У «евреев» (кавычки потому, что евреев фактически нет) учатся до изнеможения даже откровенные дураки, а у неевреев даже умные – бегают по танцулькам и совокуплялкам. Еврей будет тащить фигуральное бревно, пока не дотащит, а нееврей бросит его на четверти пути и пойдет выпивать. Еврей перепробует все доступные ему в данном месте работы и занятия, пока не найдет то место, где минимум труда принесет максимум денег. Нееврей же, как залезет в шахту попробовать кайлом махать, так и вылезет из нее только на пенсию, гол как сокол и с надсадным кашлем. В общем, еврей будет думать, думать и думать, а нееврей – только мечтать, мечтать и мечтать. Манилова помните? Не генерала, разумеется.

Вот когда все это знаешь и ясно себе представляешь, можно совершенно голым ходить в театр, если там по сцене евреи голые бегают. Только надо иметь в виду еще одну штуку, называемую завистью. Например, попали твоему соседу еврейские гены лет триста назад, и вся его родня все эти триста лет пашет и пашет, а в твою родню – не попали, и ты пляшешь и пляшешь как та «стрекоза». И твои детки начинают завидовать деткам «муравья»: еще в пеленках, а уже «в кримплене». И ведь ничего лучшего не придет в голову как делать революцию, отбирать и «честно»  делить. Ведь не придет в голову работать, чтоб и твои детки ходили в кримплене. Так что никакой юдофобии в природе не существует. Существует только зависть. И уж дело политиков ее направлять либо в еврейскую сторону, либо – в сторону «лиц кавказской национальности», либо вообще в сторону «гнилой» интеллигенции, которая «в очках». Об это надо крепко помнить. Хотя и политики получаются в основном из староеврейских генов, которые несут в себе пробоеспособность как у перфоратора с хорошим вольфрамокобальтовым сверлом.  

Повторяю, политики делают все «фобии» и «анти», в природе их нет. Тем более что евреи всегда располагаются по обе стороны баррикад практически равномерно посреди своего приемного народа, и совершенно преспокойно расстреливают друг друга когда «нужно». Просто «хочешь жить – умей вертеться». И именно политикой пахнет от еврея Дейча, хотя он, может быть, и не совсем еврей, одна фамилия осталась, без единого еврейского гена. А то он был бы в статусе Гусинского, Березовского или Ходорковского. Я имею в виду – богатство. А то пишет столько лет приятное властям, а из богатств – одна худая слава щелкопера.  

Вот я и хочу сейчас перейти к доказательствам этого факта.

 

 

Вшивый – про баню, проститутка – о нравственности

 

(Марк Дейч – о Солженицыне)

 

Вообще говоря, я Солженицына критиковал достаточно, посмотрите сами, если не лень. Я его критиковал за противоестественную любовь к империи. Я его критиковал за непонимание школьных, так сказать, истин в смысле «величия России». Я критиковал его за то, что он сам себе противоречит на каждом шагу. То есть, за то, что у него каша в нобелевской голове на предмет «обустройства России». И я даже иногда и слегка сердился при этом. Но чтобы так как Дейч, это уж – извините.

Дейч злится до потери пульса ведь не потому же, что он – еврей. Я думаю потому, что заказано сердиться. Ибо, не рассердившись, Солженицына невозможно критиковать. Я имею в виду то, за что Дейч его «критикует», как та баба, задрав подол и показывая «оппоненту» голую задницу, и еще похлопывая по ней ладошкой.

Вы только посмотрите: ««Живой классик» выстрелил одновременно с двух рук — его статья появилась в один день (22 октября 2003 г.) в двух газетах: «Литературной» и «Комсомолке». Причем последняя уведомляла читателей, что печатает сей материал «с любезного разрешения» «ЛГ». «Литературка», конечно, разрешила. Попробовала бы она не разрешить! Ведь указание — где публиковать — шло непосредственно от А.И. (я в этом уверен). Как раньше — распоряжение от Агитпропа, которому никто не смел противиться. Методы советской работы в вопросах агитации и пропаганды классик прекрасно усвоил еще с советских времен». Выделенных мной фраз я думаю достаточно, чтобы рассмотреть голую задницу Дейча: «Агитпроп» и Солженицын «в одном флаконе» – разве это не голая жопа?    

Или вот такая подлючая фраза: «Солженицына бросились защищать скопом». Почему бы Дейчу не написать по этому поводу: «…и как один умрем в борьбе за это»? Это ведь тоже «скопом», а эмоциональную разницу – сами видите. И я к этому «скопу» примыкаю, ибо Дейч накатил на Солженицына бочку «об откровенной фальсификации и подтасовках», но приводить примеры этих «фальсификаций» не стал, ограничившись детской «пустышкой»: «видны вполне отчетливо».

Конечно, Дейч за десятилетия щелкоперства  усвоил правило, что лучше не самому материться, а повторять смачно: «он сказал вот такие-то грязные слова». И, естественно, как бы открещиваясь от них, хотя глазки у самого хитро так светятся, поблескивают: «Не доверяя своим современным и будущим биографам, ты решил сам сотворить свой миф, по-своему написать свое житие. И тебе мешали свидетели. Именно поэтому так опасался мемуаров Натальи Алексеевны.  Вот и я мешаю тебе». Это Лев Копелев пишет своему другу Солженицыну глубоко интимное письмо, а Дейч смачно его цитирует, отождествляя биографию автора и его труды. Вместо того чтобы расшифровать толком, что же щелкопер имел в виду под термином «видно вполне отчетливо» в книгах Солженицына «200 лет вместе».

Того же поля ягода и слова Роя Медведева «в грубости и презрении к оппонентам Солженицына превзойти невозможно», приведенные щелкопером. Ибо сам этот «историк» историком не может быть в принципе, так как его книги любая власть с удовольствием печатает. Это тот же самый Карамзин, живший приживалкой во флигеле Зимнего дворца за «Историю государства Российского». Или «историк» с голосом кастрата, которого так ловко копирует эстрадный актер Максим Галкин. И тот же «создатель гимнов» для любых властей с «выкопировкой» в виде «сибирского цирюльника».

А тот как бы «жареный» факт, что Солженицын преувеличил число сосланных в Сибирь крестьян коммунистами со слов другого историка, шибко уж «документированного», то я бы мог саму эту «документацию» подвергнуть сомнению. Я вот до сих пор вот уже 64 года не могу добиться от властей согласно этой их «документации», куда делся мой неповинный отец из того же самого «Алтайлага» и как его труп оказался закопанным где-то в республике Коми. Поэтому вполне вероятно, что у Солженицына число сосланных крестьян ближе к истине, чем это следует из «документаций» другого историка, приведенного как истину в последней инстанции Дейчем.   

Или вот, Дейч еще раз похлопал ладошкой по своей голой жопе, ернически назвав Солженицына «Великим Писателем Земли Русской», прибавив аббревиатуру «(ВПЗР)». За что бы это? По большому счету за то, что Солженицын как бы оправдываясь (об этом у меня отмечено выше) пишет, что «число евреев в Красной Армии в годы Великой Отечественной войны было пропорционально численности еврейского населения, то есть пропорция соответствует средней по стране». Ну, и что, спросите вы? А то, что Солженицын позволил себе рассуждать о «внутриармейских диспропорциях: «Рядовой фронтовик, оглядываясь с передовой себе за спину, видел, всем понятно, что участниками войны считались и 2-й и 3-й эшелоны фронта: глубокие штабы, интендантства, вся медицина от медсанбатов и выше, многие тыловые технические части, и во всех них, конечно, обслуживающий персонал, и писари, и ещё вся машина армейской пропаганды, включая и переездные эстрадные ансамбли, фронтовые артистические бригады, — и всякому было наглядно: да, там (выделено Солженицыным) евреев значительно гуще, чем на передовой».  

Тут, конечно Дейчу нечем крыть, но на то он и Дейч, чтобы вывернуться наизнанку. Дескать, Солженицын не первый отметил «пропорциональную», 2,5-процентную явку на фронт евреев: «…В.Рябчук писал: «В рядах советских Вооруженных Сил сражались воины всех национальностей Советского Союза, из них 500 тысяч евреев, или 2,5% всех бойцов». Самое смешное, что фразу эту Дейч откопал в «предисловии» этого самого В.Рябчука к неизвестно когда изданной «книге» неизвестного же «профессора Военной академии им. Фрунзе». Дескать, как же ты, «Великий Писатель Земли Русской», посмел уворовать никому не известное «предисловие», «добыть» таким позорным способом свою цифру в 2,5 процента! И вообще, говоря фигурально, в потерянной библиотеке Ивана Грозного «все есть», как в Библии. 

Наверное, Дейч понимал, какой идиотский поклеп на «ВПЗР» он наводит. Поэтому принялся за арифметические выкладки, совершенно не обращая внимания на их еще больший идиотизм. Вот как это у него вышло: «Но, даже приводя сведения, «добытые» подобным образом, А.И. и тут ухитрился использовать их в нужном для себя русле. На 1939 год евреи в населении СССР составляли 1,78%, Солженицыну эта цифра известна. Но из этого со всей очевидностью следует, что «число евреев в Красной Армии» не было «пропорционально численности еврейского населения», как пишет о том классик, но — значительно выше: 2,5%, а не 1,78%».

То есть, ты, любезный читатель, должен непременно добавить у себя под шапкой Емели-дурака, что войну выиграли евреи. То-то я смотрю, что чем дальше от войны, тем участие в ней евреев согласно широкой печати все краше и краше. Недаром евреям-мужчинам еще с библейских времен Торой вменялась непременная грамотность, неграмотные евреи переходили в статус цыган. Пройдет еще пятьдесят лет, и окажется, что вообще Гитлера победили одни евреи. Об этом говорит хотя бы тот факт, что Дейч привел в своем списке литературы интересное издание, «Книгу памяти воинов-евреев, погибших в боях с нацизмом». Т.7 — М., 2002. Я потому выделил этот том 7, на который он ссылается, что неизвестно, сколько в этой «книге» вообще томов. Что-то я не встречал Книги памяти воинов-русских, погибших в боях с нацизмом. 

Но ведь и я арифметику в школе учил. По моей арифметике выходит, что ели 500 тысяч составляли 2,5 процента, то всех воинов Красной Армии на всех фронтах во все почти пять лет войны было всего-навсего 20 миллионов. Но ведь все мы знаем, что только погибло на фронтах Великой отечественной войны не менее 20 миллионов солдат, многие доказывают, что все 30 миллионов. Значит, на войне за пять лет вместе с 500 тысячами евреев побывало не менее 40-60 миллионов солдат всех прочих наций. Тем более что евреев, «погибших и умерших от ран» по словам Дейча было «почти половина из 500 тысяч». Значит, евреев всего лишь, причем в прифронтовой полосе, было не 2,5 процента, а всего лишь 1 (один) процент, тогда как  «русские» мужики воевали поголовно. А если учесть, что вообще евреев перед войной было 1,78 процента, то на войну попало чуть больше половины, а остальные «окопались» в Сибири. И я этому прямой и ответственный свидетель. Никогда в Сибири не было столь много евреев как в военные годы, и только в конце 50-х – начале 60-х они вновь рассосались по прежним местам, по ликвидации «последствий войны».

«Ну не бесстыдство ли это, чтобы не сказать хуже?» – хотел бы я спросить Дейча, но не успел. Дейч сам этими же самыми словами позорит Солженицына за эти самые 2,5 процента, придуманные Солженицыным для перестраховки. Я ж говорю, что он шибко боялся этой темы, но и обойти ее не мог. Она его давит давно.

Я не думаю, что «блудливый журналист» (выражение Солженицына) не замечал натянутости своих «фактов». Иначе бы он не обнародовал целый трактат о том, что «классик» не был фактически на фронте: «На передовой Солженицын никогда не был. Он командовал батареей звуковой разведки (БЗР), которая располагалась, по определению А.И., во 2-м, 3-м, а то и в 5-м эшелоне. Во всяком случае — никак не в 1-м». И добавьте в уме 25-й эшелон, Дейч ведь вас так просит! И ведь журналюге даже не приходит в голову, что лейтенанты не выбирают сами, где им служить на фронте. Куда пошлют, там и воюют. «Так что от передовой Солженицын находился на расстоянии 5—7 километров», – злорадствует Дейч, как будто сам пять лет провел в окопах. Поэтому и боевые ордена у «классика» «не за личное мужество», а почти что «за просто так», тогда как у еврея «Владимир Цейтлина – за личное мужество» (выделил сам Дейч). Как будто сам Дейч раздавал эти ордена в годы войны, одним «за личное мужество», другим – «просто так». Впрочем, Солженицын, уточняет писака, получил эти ордена всего лишь «за добросовестное выполнение своих обязанностей», словно это было не на войне, а в конторе типа министерства, где ордена дают «за выслугу лет», «высокие показатели», «не имение прогулов» и «примерное поведение в быту».  

Зачем вся эта грязь на личность писателя, коей я тут из статьи Дейча лишь капнул? А чтобы обосрав Солженицына, легче сделать евреев единственными защитниками Отечества с большой буквы: «Отсюда — бесстыдное и подлое: «Всякому было наглядно: да, там (не на линии фронта. — Марк Дейч.) евреев было значительно гуще»». Но и этого Дейчу показалось мало. Добавил: «А в итоге — оскорбление целого народа».

Я просто вынужден сказать несколько слов об этом «оскорбленном целом народе» времен войны, ибо таких как я, прямых свидетелей осталось мало. И я не пересказывать буду чужие слова, а только те события, которые случились в кругу моей семьи, наблюдаемые собственными моими глазами.     

Событие первое. Моего отца, начальника геологоразведочной партии в июне 1941 года оклеветал подчиненный еврей-шофер, и отец сгинул в Гулаге, посмертно реабилитированный только в 1965 году. Оклеветал за то, что отец пытался привлечь его к ответственности за расплавление подшипников двигателя единственного автомобиля партии, находящейся в Кулундинских степях почти как в открытом море. Подшипники же оказались расплавленными сразу же, как появилось распоряжение властей об отправке всех автомобилей на фронт вместе с шоферами.    

Событие второе. Моя родная тетя Шура после ареста отца и выселения моей матери из квартиры взяла меня к себе в 1942 году. Вскоре она пустила квартиранта-еврея, эвакуированного и «забронированного» от фронта. И сразу же вся квартира заполнилась мешками с продовольствием. Я это хорошо помню, хотя и был мал, потому что тайком таскал конфеты и сухофрукты из этих мешков. На фронте этого снабженца так и не дождались.

Событие третье. Вторая моя родная тетя Аня в году 1942-43 вступила в сожительство со здоровенным евреем-шофером. Его «студебеккер» ночами стоял у нас под окном (обе тети жили в одном доме в Новосибирске). Этот здоровяк тоже каким-то образом оказался «забронированным» от фронта. Прижив с тетей Аней моего двоюродного брата Оленина (чисто «еврейская» фамилия), еврей, так и не попав на фронт, после победы, в 1945 году растаял как дым. И не только алиментов, последнего «прощай» не сказал.

Событие четвертое. Я с матерью и сестрой жили, чтобы не подохнуть с голоду, в зверосовхозе недалеко от Черепанова Новосибирской области и потихоньку воровали у государственных, «валютонесущих»  норок, соболей и енотов их скудную еду. Вдруг в нашем бараке (длинный коридор с комнатами по обе его стороны) появились четыре или пять семей «эвакуированных» ленинградцев-блокадников. И все они как специально оказались еврейскими. «Русские» семьи, наверное, не захотели ехать в Сибирь, остались на Пискаревке. Как же они «шиковали» в еде! Даже сейчас, через 60 лет помню: мука, масло, и многое другое, о чем я узнал только после окончания техникума. Все это выдавалось им как «пострадавшим», а я ел ворованную у енотов кашу. Не помню уже, из чего сваренную. Да, забыл. Мужчины-евреи из этих семей так и не смогли «оправиться» от «блокады» на этих, на мой взгляд, умопомрачительных харчах и дождались конца войны в сибирском зверосовхозе. Потом испарились.

Событие пятое, контрастное. Мы уже жили в самом Черепанове, шел 1943 или 1944 год. Вдруг в каморку под лестницей в нашем доме вселили «сосланную» семью поволжских немцев: очень молодая мать с грудничком месяцев двух от роду и вторым ребенком, едва державшимся за материнскую юбку. Вещей – узел. Молоко от голода у матери пропало, грудничок умер, мать сошла с ума, баюкая трупик. Державшегося за юбку пацана на фронт было брать рано, сдали в детдом.

Это только факты моей жизни и далеко не полные, только примерные. Надо бы еще поспрошать по городам и весям.  Да кто же за это возьмется? Не Дейч же. Для него уже написана многотомная «Книга памяти…» исключительно про евреев, «целого народа оскорбленного». Поэтому возвращаюсь к его нынешнему «творению».

Итак. За военные годы Дейч обосрал Солженицына с ног до головы. Теперь приступил к «лагерной теме» его жизни. И у него вышло, что «ВПЗР» в сталинском лагере «неплохо устроился», словно это не лагерь, а Управление делами президента, а Солженицын не Солженицын, а – Бородин. Он, видите ли, «сумел стать «заведующим производством»,  «с самого начала пошел в «придурки»». А тюремное «малярство» Солженицына охарактеризовал: «это ли не «придурочная» работа?».  И даже в «шарашку он, дескать, попал «выдав себя за физика-атомщика», совсем забыв второпях, что в ту пору вообще не было физиков-атомщиков, были только просто физики, физики вообще, а физики-атомщики только нарождались в этих самых «шарашках».

  Спросите: а это зачем? Во-первых, затем, что «сам-то он (Солженицын) всегда вел себя именно так, как — по его мнению — вели себя столь нелюбимые им евреи. Другими словами, Солженицын приписал им то, что ему неприятно вспоминать о себе».

Ну, и что? Я тоже «евреев» не люблю, но это же ныне переносное имя, обозначающее вообще хитрецов. Недаром «русские» говорят, что там, «где прошел хохол, еврею делать нечего». И у самого Солженицына, если приглядеться, есть «древнееврейские» черты, на которые ему лично, интимно пеняет Лев Копелев. А чтобы вы поняли, что такое еврей и «еврей», я замечу, что среди евреев я лично встречал великолепных людей со всех точек зрения. Но, и русских встречал, которым, не стесняясь, в лицо говорят: «Ну и «еврей» же ты, право!»  Это же все допотопное. Вспомните хотя бы нашу древнюю сказочную присказку, с которой раньше начинались все «русские» сказки: «Гой еси добрый молодец!»  Это же древние евреи из хазар называли нас так, дескать, хотя ты и из «гоев» (вообще-то, из презренных), но в данном конкретном случае ты – добрый молодец.    

Во-вторых, этой своей «голой жопой» щелкопер хочет вас убедить: у этой безобразной личности Солженицына из «Архипелага ГУЛаг» не могло получиться ничего иного кроме – «сборника лагерных баек».

В связи с этим отступление. Например, один мой покойный товарищ чисто русских кровей очень ловко скрывал от своей жены свои бессчетные любовные похождения. И, попав в тюрьму за «непредотвращение» взрыва метана в шахте, который не смог бы предотвратить сам господь бог, столь же ловко выбился на «придурочную» работу: в течение трех месяцев он ничего не брал в лагерной библиотеке кроме Маркса-Ленина. И в конце этого срока стал заведовать лагерной библиотекой. Фамилия у моего товарища была отнюдь не Солженицын. Солженицын же по тем временам был очень грамотным человеком. Достаточно сказать, что я сам слышал как директор шахты в те послевоенные времена (1950-55) спрашивал на «раскомандировке» у рабочих: «Кто из вас умеет писать?» – «Будешь горным мастером!». Поэтому фраза Дейча, выписанная им у Бадаша «В бригаде Панина ходил зэк-нормировщик, постоянно с папочкой нормативных справочников, — это был Саша Солженицын» для меня имеет значение совершенно нормальное, а отнюдь не оскорбительное. Притом «проступок» Солженицына намного безобиднее метода получения места библиотекаря моим товарищем точно в таких же условиях. А щелкопер что? А щелкопер резюмирует: «Кто врет — Бадаш или классик?»

Заметьте, у щелкопера нет четкого ответа, кто из них врет. Поэтому риторический вопрос нам тут задавать неуместно. А если неуместен вопрос, то и приведенная фраза не имеет тут смысла кроме, конечно, желания оскорбить. Притом сам Бадаш не столь известная личность по сравнению с Солженицыным и я вполне могу предположить, что написал он ее с целью «прикоснуться к знаменитости», притом, чем фамильярнее, тем – лучше. По типу «перестроечного» дворника: «Мы с Ленькой Брежневым (Иоськой Джугашвили и т.д. – ненужное зачеркнуть) по девкам вместе бегали (огурцы, подсолнухи воровали – нужное вставить)». Более того, Бадаш, как совершенно отчетливо видно из этой коротенькой фразы, даже не был лично знаком в те поры с будущим «классиком».  

На фоне всего этого говна Дейч щелкоперски-принудительно возбуждает к себе веру, прикинувшись незаслуженно обиженным, как будто мы слепые: «За всю мою журналистскую практику в подделках и фальсификациях замечен не был. А.И. их тоже не нашел, а иначе — непременно бы на них указал, не сомневайтесь. И «черновиков» Солженицына я не крал». Во-первых, разве Солженицын обвинил Дейча в краже черновиков? Ведь не обвинил же. Тогда почему он «защищается»? Ведь уже только это можно инкриминировать Дейчу хоть как подделку, хоть как фальсификацию. Во-вторых, я давно уже слежу за этим щелкопером, он и в брежневские времена этим же занимался. Поэтому невозможно не врать, выполняя его работу, и сейчас, и тогда. Или врал раньше, или врет теперь, третьего не дано. Поэтому дейч-призыв «не сомневайтесь» не находит во мне отклика.

 

В чем дело-то?

 

В том, что нынешние евреи далеко уже не те, что были в библейские времена. Мелковаты стали, хотя некоторые из них и не утеряли прежних черт, за что я их и хвалю. За исключением Дейча. Мелочность обид нынешних евреев, их незнание своей чудной истории заставляет их мелочиться в нынешней жизни. Например, в Израиле, на который они имеют такие же права как плавающие у ее берегов рыбы, вылупившиеся где-нибудь около Гибралтара.

И зависть, которая от слабости. Каковой в их первозданном народе не было. Зависть – это наш удел, удел мирно покоренных их бывшим умом. Зависть порождает обидчивость, это тоже удел слабых, хоть умом, хоть физическою силою. Все века, во всех странах и народах были «гонения» на евреев. Но они мужественно их преодолевали и становились еще крепче. Еще предусмотрительнее, еще изобретательнее. Но гены эти постепенно растерялись в перекрестных браках со всем светом, атрофировались от Декларации прав человека. И ныне евреев нет, а те, которым кажется, что они евреи, стали совершенно «русскими» вплоть до питья водки.       

Конечно, «ленинско-еврейской революция» наша не была, хотя и делали ее в основном евреи. Но они ее делали не потому, что они евреи, а потому, что они очень непоседливые люди, всегда и везде проявляющие свою исключительную пронырливость. Они «примыкают» и оказываются в первых рядах исключительно всех катаклизмов, не ими созданных, надеясь «сесть повыше, съесть побольше». Например, и в нынешние дни, пока мы, «русские», скребли в затылках, пронырливые особи, в которых вполне достаточно и «русских», и «кавказцев», прибрали все богатства страны к своим сверх оперативным рукам. И слабым, и непронырливым – обидно. Я не удивлюсь, если окажется, что и «Майн кампф» Гитлеру помогли написать столь же пронырливые особи, которые никак не могли раньше «прислониться» к богатствам. Как «русские» (правильнее – хазарские) цари по словам Карамзина «прислонились к Уралу».  

Конечно, Солженицын не прав, фактически отказываясь от ранее им написанного в форме отрицания самого написания. Честнее было бы сказать, да, я написал, а теперь думаю иначе, вот так…  Или: да, написал, и сегодня так же думаю, потому что… И тут Дейч прищучил его совершенно справедливо. Только не надо из всего этого делать выводов, высосанных из пальца: «…его (Солженицына) работа — абсолютно черносотенная». Ведь именно этого Солженицын и напугался, что назовут «черносотенной». И его испуг только подтвердил, что он именно этого боится. И развязал Дейчу руки, а Дейч воспользовался своими развязанными руками, вернее, языком так, что чертям стало тошно.

Между тем эпитет «черносотенная» – не «е. твою мать», которого надо априори бояться. Тут надо сперва спросить, можно и невежливо: что ты, сука, понимаешь под этим словом? Ибо понимать под ним можно, что только душе захочется. Это ведь не однозначное «пи эр квадрат». «Черносотенцами» ведь сплошь и рядом называют политики друг друга, и поди разбери, кто из них в действительности «черносотенец». Скорее, оба. Ибо это понятие – исключительно политическое, которое применяется исключительно для оскорбления противника, вроде вышеупомянутого русского ругательства. В любой литературе, включая художественную, его объясняют со всевозможными подробностями, чтобы читатель понял, что оно в данном конкретном случае обозначает. И я думаю, что слово «черносотенец», употребленное без соответствующего подробного, исчерпывающего объяснения должно подвергаться уголовному преследованию. Ведь заметьте, если его подробно объяснить, то и слово само уже не нужно.

И вообще люди боятся штампов, которые им ставят хоть в паспорт, хоть на лоб, хоть по лбу.

По Дейчу выходит и я черносотенец, ежели посмел привести пяток выше изложенных рассказика из личной моей жизни?  А как же иначе? Ведь по Дейчу любое упоминание еврея в нелюбезном ему факте – черносотенщина. То есть, о евреях можно говорить только хорошее как о членах политбюро ЦК КПСС, царях и президентах. Иначе – черносотенщина. Но ведь это прямое запугивание двухсот народов России. Неужели Дейч этого не понимает? Я думаю, прекрасно понимает, и именно поэтому употребляет, запугивает.

Перейду к «сионским мудрецам». От этих «мудрецов», вытаскиваемых слабыми «евреями» из-за пазухи при всяком удобном случае, ныне в России и без Солженицына тошно. «Сионские мудрецы» ныне – точно то же самое, что и «черносотенцы». Оно и понятно. «Черносотенцам» уже более ста лет, поизносились. А пугало «сионских мудрецов» – как новенькое, с иголочки, так сказать. Поэтому обвинить Солженицына в причастности к «сионским мудрецам» – это то же самое, что сжечь его все книги, а самого – повесить с заменой на преломление шпаги над башкой, Достоевского помните?          

Между тем, сам факт отчаянной критики слабыми «евреями» (как имитация двумя пальцами стригущих ножниц потопленной мужем вредной бабой в известном анекдоте «стрижено – брито») появления этих самых «сионских мудрецов» как раз и показывает, что «сионские мудрецы» имели место быть. Дыма вообще без огня не бывает, а такого массированного «огня» как попытка доказать, что «мудрецы» эти выдуманы «юдофобами» я еще не видел. С другой стороны, нам втолковывают, что «мудрецов» этих вообще не было, причем втолковывают очень «научно», совершенно как Дейч, приводя многочисленные цитаты из всех почти книг на Земле, так что в головах наших образовалась невообразимая каша.

А если приглядеться, то эти самые «мудрецы» ни что иное как, например, «Моральный кодекс строителя коммунизма», помните такой? То есть порядок жизни в простых формулах: делай так и эдак в конкретном случае, и будет хорошо, будешь жить при коммунизме. Поэтому нет ничего удивительного в том, что этот «сионский кодекс» был все-таки написан для безголовых евреев в какой-нибудь синагоге, и не надо делать из него всемирного катаклизма. Ведь кодекс строителя коммунизма мы не только сегодня не помним, но даже не знали его тогда, когда он вдалбливался в наши головы. И не делаем мы из этого коммунистического кодекса никакой проблемы: был да сплыл, всего-то «делов».

Солженицына же за этот самый «сионский кодекс» со свету хотят сжить. Разве так можно? Вы только посмотрите, безмозглый и слабый еврей призывает себе на подмогу какого-то Костырченко, будто это сам Моисей, перед которым я давно и надежно преклоняюсь. Да таких «костырченков» пруд пруди, их таких – словно галек на сочинском пляже, словно галок в деревне. Или «галочек» в диктанте двоечника. А «мнение» их, особенно «недвусмысленное», не более как чириканье стаи воробьев на проводе у меня под окном. Читайте еще раз, не повредит, если хоть немного соображаете.  

«Мнение Костырченко об «эпохальном труде» классика («200 лет вместе») совершенно недвусмысленно: И в литературном, и в историко-публицистическом отношении это, возможно, самое неудачное из произведений, когда-либо публиковавшихся Солженицыным. Позиция Солженицына по «еврейскому вопросу» сформировалась в середине 1960-х под влиянием процветавшего тогда в СССР латентного государственного антисемитизма, идеологически-репрессивных акций против «агентуры международного сионизма» и личных конфликтов с окружавшими его евреями. С тех пор точка зрения автора мало изменилась».

Ай да «мнение»! Позвольте его перевести. Несмышленый мальчик сорока лет от роду слушает по радио про Павлика Морозова и мечтает о том, как предаст своего 70-летнего папашу – врага народа. Затем идет в булочную на углу и ругается с соседом-евреем, лезущим без очереди. Представьте, и в библиотеке с еврейкой поругался, та ему «Трех мушкетеров» не дала. И так ему все это в башку втемяшилось, что и в следующие сорок лет эта его «точка зрения мало изменилась». Нет, это все-таки не Костырченко, это вылитый Моисей.

Господи, неужели этот, как бы его назвать помягче, «Недвусмысленник» не помнит, что ровно для 100 процентов нашего населения «процветавший тогда в СССР государственный антисемитизм», особенно «латентный», примерно то же самое, что теория вероятностей для комнатной собачки. А для 50 процентов нашего населения – только предмет для очередного анекдота «про евреев». И не забудьте, что анекдотов все-таки было больше «про чукчу», «Василия Ивановича, Петьку с Анкой» и «армянское радио». Я уже не говорю «про Вовочку и учительницу» и вообще «про уехал муж в командировку…».

Конечно, «агентурой международного сионизма» была наполнена до краев газета «Правда», но ее же «выписывали» только под палкой и исключительно для туалета и селедки, а насмерть бились только за «Советский спорт», в каковом «сионизма» не было из-за отсутствия спортивных достижений у Израиля.

Так что у «Недвусмысленника» и Щелкопера Солженицын получается дурнее самого последнего дурака. И именно за то, что взялся, такой известный и почитаемый во всем мире, за еврейский вопрос, за который ни  в коем случае браться нельзя, нельзя и точка. 

 

Вот в чем дело

 

Как я уже говорил, евреи в России сильно измельчали. И как не измельчать? Самые умные, предусмотрительные и решительные давно покинули нашу страну, ведь покидали они ее с начала прошлого века то расширяющимся, то сужающимся потоком. Где только сегодня нет наших бывших евреев? Самых, простите за советское слово, лучших евреев. А у нас их ныне нет. И пусть не пыжатся оставшиеся, сиди они хоть в министерствах, хоть в газетах, хоть в театрах, хоть в издательствах и так далее. Оставшиеся евреи боятся не явного черносотенства, они боятся его тени. А тени гуляют везде, это же просто оптический эффект и за ними не угнаться.

Потеряв присущую им в генах предусмотрительность, евреи хотят отныне только одного, чтобы их не трогали, чтобы никак не мешали им вести свои мелочные дела, чтоб забыли, что именно они создали наше государство. Впрочем, все восточные евреи (помните еще про Восток, о котором я писал в начале статьи?), во всех этих народах точно такие же. Но нам пишут и говорят, что евреи напуганы на всю жизнь холокостом и Гитлером и поэтому, дескать, боятся неонацистов и даже Эдичку Лимонова. И срубают их под корень, влияя на правительство такими мелкими, но частыми укольчиками, что это уже начинает напоминать зубную боль. Как говорится, зубы ноют. Как от чая после мороженого. Одними словом, бывшая передовая сила стала арьергардом и не хочет больше никаких перемен. Стабилизационная сила естественного отбора.

При чем же здесь Солженицын с его столь нелюбезной им книгой? А он ведь всего-навсего рассказал о 200 годах их хитростей, и не более того. Их национальной хитрости. Но они же чувствуют, что их, русских евреев, уже нет и никогда не будет, остались только фамилии и кое-какие черты лица.

Поэтому и нам надо про них забыть, как сделано это на Западе. Вообще забыть слово еврей. Но у нас слишком много «макашовых» и слова самого Макашова ложатся в удобренную почву. А это уже от малообразованности нации. Вернее 200 наций нашей огромной страны. Наше образование началось только при коммунистах, притом так косо, что врагу не пожелаешь такого «образования». Но коммунисты иначе не могли, у них такая косая «религия», то есть идеология, что никакое образование под эту идеологию не подобрать. Любое перекосится, потому что говорить надо одно, а делать – противоположное. Думать надо так, а поступать – эдак. Любить надо то, что требуется ненавидеть, и наоборот. Голосовать на выборах надо так, чтобы обязательно на следующий же день сожалеть об этом. То есть, все шиворот навыворот, или хотели как лучше, а получилось как всегда. И это не слова Черномырдина, они и до него звучали по всей стране, только он их очень часто произносил, притом по «ящику», и они к нему прилипли совершенно несправедливо.  Я, например, слышал их в анекдоте еще во времена Брежнева, когда Черномырдин едва закончил институт.

Итак, образование, в том числе и для евреев, они ведь все ныне русские. Я говорю это совершенно серьезно, недаром их и в Израиле называют русскими, менталитет-то наш так из них и прет. И вот тут мне надо переписать у Дейча цитату из письма Копелева Солженицыну, которую щелкопер привел только чтоб обидеть Солженицына чужими словами, но не понял ее, и никогда не поймет: «Ты постоянно говоришь и пишешь о своей любви к России и честишь «русофобами» всех, кто не по-твоему рассуждает о русской истории. Но неужели ты не чувствуешь, какое глубочайшее презрение к русскому народу и к русской интеллигенции заключено в той черносотенной сказке о жидомасонском завоевании России силами мадьярских, латышских и других «инородных» штыков? Именно эта сказка теперь стала основой твоего «метафизического» национализма, осью твоего «Красного колеса». Увы, гнилая ось».

Я не знаю, что толком имел Копелев в виду этой цитатой, она ведь вытащена щелкопером из контекста. Но то, что я вижу в этом куцем отрывке за исключением «инородных штыков», мне очень нравится. И, на мой взгляд, полностью характеризует куцее мировоззрение Солженицына. Только у меня есть ряд замечаний, касающихся расшифровки и уточнения «черносотенной сказки о жидомасонском завоевании России» без всяких там штыков. Я хочу несколько слов добавить также по своему усмотрению к «глубочайшему презрению к русскому народу и интеллигенции», и в конечном итоге вообще высказать свое отношение «к обустройству России», пропагандируемому Солженицыным. Кстати я уже высказывался по этому поводу в других своих работах, поэтому буду краток, загляните в них.

Во-первых, «любовь к России» – противоестественное чувство и даже умопомешательное, если оно все-таки есть, а если оно не умопомрачительное чувство, то, значит, это откровенная и преднамеренная ложь. Хотя Копелев этого и не заметил. Любовь к России это все равно, что любовь разом к 200 женщинам. Любовь к одной шестой части суши Земли, это одно и то же, что ко всей Земле или вообще к Марсу. Поэтому любовь к России – это всего лишь любовь к русскому языку за границей, когда заграничного языка не знаешь, а дома тебя всяк поймет от Сахалина до Кенигсберга, от «друзей степи» до «мы поедем, мы помчимся на оленях утром ранним». Именно поэтому тот, кто вслух любит Россию, тот – лгун, а кто любит ее в душе – или дурак, или сам не знает, что любит всего лишь менталитет какой-нибудь маленькой деревушки и насильно внедренный на «одной шестой» русский язык. Так как ни на каком другом общаться не может и не желает учиться от природной лени.

Это очень «больной вопрос» на нашей «одной шестой» и чреват лагерями похуже тех, в которых автор «любви» прозябал. И несколько напоминает те края, где сгинул мой отец. Но, одновременно этот вопрос и самый основополагающий для понимания истории и перспектив нашей Родины с большой буквы. Вернее перспектив наших детей. Вот когда мы поймем всю чушь любви к России, что для Солженицына уже поздно,  мы выберемся из противоречий в дальнейшей ее судьбе. А для понимания этого надо всего лишь отчетливо знать, что, чем больше становилась Россия, тем всем ее 200 народам становилось хуже жить, даже в столицах. И даже для русских, вернее, для чуди белоглазой. Копелев об этом, как я думаю, тоже не догадывался как и Солженицын.

Второе. «Русофобы» – все, кто не русский, а их 199 народов. Они русофобы уже потому, что их насильственно заставили выучить русский язык и забыть свой родной. Я уже не говорю о 199 менталитетах, которые столь чудовищно отличаются друг от друга, что одна только общая для всех армейская казарма отбирает полжизни. Копелев с Солженицыным об этом тоже даже не догадываются. Или все-таки хитрят, чтобы считаться русскими интеллигентами?

Третье. «Рассуждения о русской истории». Не знаю как Копелев, но Солженицын представляет свою историю в точности, как ее высосал из собственного пальца Карамзин. Но, об этом у меня столько работ, что даже перечислить их тут не хватит места. Кратко же она состоит только в том, что 500 лет подряд наш народ почти без остатка (отчего и женщины у нас прекрасно обходятся без мужей по типу «я и лошадь, я и бык, я и баба, и – мужик») посылался на войну «покорять» новые земли. О людях никогда даже не заходило речи, ибо люди для наших властей – это как трава на «моей земле», которую коси да коси ежегодно. Новая нарастет.

Четвертое. О «жидомасонском завоевании» в том виде, который критикует Копелев, конечно, не может даже идти речи, особенно с упоминанием «штыков». Дело намного древнее, когда не только штыков, масонов еще даже не было. Тем не менее, будущую Россию совершенно мирно, с помощью только одной водки  начали завоевывать именно хазары, они же евреи. Потом завоевание закончили донские казаки-разбойники у которых в главарях были исключительно «евреины», не считая лью Муромца. Это делалось сперва исключительно для продажи нашего народа за границу, в основном на галеры. Потом нашим будущим царям надоело «набегать» на нас с Дона, и они остались жить среди нас и царствовать над нами. Это были уже времена Ивана Калиты и его внука Дмитрия Донского. Но об этом факте никто кроме меня не знает. И поэтому из нашей истории Карамзина невозможно сделать никаких позитивных выводов.

«Метафизический» же национализм у Копелева, которым он обзывает Солженицына,  я вообще рассматривать не буду, так как у него нет истоков в действительной истории Руси. Лучше почитайте другие мои работы, а то я устал повторять одно и то же в каждой статье.

В общем, мне нравится работа Солженицына «200 лет вместе». Она совершенно справедлива и научна, но только за 200 рассмотренных Солженицыным лет. Только у Солженицына нет первой встречи нашего народа с евреями, о которой я только что сказал, с хазарскими евреями. А то, что он считает первой встречей, при Екатерине II, то это уже вторая встреча, так сказать, расширенная.

Когда хазары пришли володеть нами при Рюрике, который вовсе не был норманном-варягом, а был чистокровным евреем, хазарские евреи вовсе не остановились на этом, а покорили тем же самым торговым, водочным и отчасти разбойным способом будущие Венгрию и Польшу. (Только нельзя путать хазарских (восточных) евреев с евреями-греками Моисеева колена, о которых я сказал выше, демократических евреях, основе западной демократии). Вот при «присоединении» ее «земель» к России-то  и произошла новая встреча с ними. И с этих самых пор Солженицын ее и описал совершенно доподлинно.

Вот при таком историческом раскладе и надо рассматривать вопрос «как нам обустроить Россию». И вы же сами видите теперь, что «панацея» Солженицына на эти цели совершенно не годится. Грубо и кратко говоря, «одна шестая» «обустроится» в том единственном случае, если она развалится на составные части, не сразу, конечно, а через определенные трудности и десятилетия. Больше эту тему я не буду развивать, так как статья у меня все-таки о современных русских евреях, жалких и слабых уже евреях, у которых значительная часть «русских» уже давно научилась жить за чужой счет.

Сильные евреи наши, как я говорил, давно обустроились за рубежами нашей Родины с большой буквы. Слабые – остались. Им, слабым, хорошо жить в слишком большой стране с людоедским правлением, со сногсшибательной неразберихой, когда все 200 народов ничего не могут понять. И думают только о том, как не подохнуть с голоду  и вырастить потомство. В таких условиях слабые евреи чувствуют себя как рыба в воде. В маленьком же государстве евреи будут выглядеть как муха на тарелке, и именно поэтому они станут очень осторожными в выборе средств для достижения своих целей. Совершенно как мухи. А Солженицын и, правда, нелюбитель евреев, хотя я это ему и ставлю в вину, так как нелюбовь ничего не даст нам конструктивного, сам того не подозревая, дует в их дуду, страдая за «единую и неделимую». И выдумывая разные идиотские «панацеи» типа «независимых земских властей», каковые пренепременно окажутся под пяткой «вертикали власти» в такой огромной стране.

Именно за это я его и критикую. А что касается евреев, то для меня их просто нет, не говоря уже о любви или нелюбви к ним. Просто надо подождать, пока народ поумнеет и развалит империю.

Теперь можно вновь вернуться к «сионским мудрецам». Мы привыкли понимать не только историю, но и любое общественное движение обязательно «под водительством» кого-нибудь. То есть уже почти генетически придаем слишком большое значение личности или организации. Это закрепилось у нас от исторического воспитания, которое изначально опирается на исторические личности. Между тем, давно известно об общественном или массовом сознании. Это общественное сознание примитивно и далеко отстает от личностного сознания, но оно есть и несокрушимо по примитивным же вопросам. Именно поэтому сегодня такое важное значение придается социологическим исследованиям. Вот думают так люди, и с этим ничего не поделаешь. Причем эта группа людей разом думает так, другая – эдак, а третья – разэтак. И раз уж я начал о «сионских мудрецах», то их при таком раскладе вообще не нужно, «мудрецов» этих. Просто почти все евреи думают по какому-то жизненно важному для них вопросу совершенно одинаково. И поступают одинаково, заранее не договариваясь.    

 

                                                                                                       06.12.03.                   

Раз уж Вы попали на эту страничку, то неплохо бы побывать и здесь:

[ Гл. страница сайта ] [ Логическая история цивилизации на Земле ]