Раз уж Вы попали на эту страничку, то неплохо бы побывать и здесь:

[ Гл. страница сайта ] [ Логическая история цивилизации на Земле ]

Свидание со вторым «основоположником» Энгельсом

 

Свидание со вторым «основоположником»  Энгельсом

 

Эту статью я пишу вынужденно. Дело в том, что в своей книге «Загадочная русская душа на фоне мировой еврейской истории» мне пришлось рассматривать кучу специфических вопросов, в том числе и происхождение, становление и развитие народов и этнических групп, включая сюда семейные и групповые сексуальные отношения, стыд и совесть, магию и религию, и само собой разумеется, государство. Государство у меня получилось основывающимся на религии, а религия – это насильственная идеология, ничем не отличающаяся от идеологии фашизма, коммунизма и воинствующего, принудительного интернационализма. Разумеется, я знал о работе Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства», кто же не знает этого труда «основоположника», если он получил высшее образование при коммунистах? Но мне эта работа Энгельса показалась настолько тупой и тенденциозной, наподобие результата спора между мужем и женой: «стрижено или брито» из «бородатого» анекдота, что я почел нужным начать свои исследования с Фрэзера и Фрейда, ибо они собрали все, что до них было известно по этому вопросу, исключая труд Фридриха Энгельса, хотя он и написал свою работу раньше их.  Я пропустил энгельсовский труд еще и потому, что он написал не про свои исследования, а «пропагандировал» своим трудом труд Льюиса Г. Моргана, заострив его по своему усмотрению, естественно, в сторону неизбежности победы коммунизма. У Энгельса даже подзаголовок есть: «В связи с исследованиями Льюиса Г. Моргана». А Моргана, в свою очередь, читал Фрейд, а я – Фрейда. Поэтому компилятор Энгельс мне и не потребовался.

Сейчас же, несколько времени спустя, я понял, в чем моя ошибка. Весь советский народ, получивший высшее образование при коммунистах, безусловно, писал рефераты по этому труду «основоположника» и часть сведений из него накрепко засела в их народных головах. Поэтому они, если им придется читать мою книгу, будут в недоумении: как так? Или автор «боится» сокрушительных для его видения проблемы «аргументов» Энгельса, или просто олух, не читавший основоположника научного коммунизма, чего не может быть в принципе, так как он получил диплом о высшем образовании в 1963 году. То есть замалчивание мной труда Энгельса мне вредит. Вот только поэтому я и приступаю к его анализу, не забывая о том, что Энгельс, «само собой разумеется, отвечает за все те выводы, которые сделаны без прямых ссылок на Моргана».

Начну-ка я прямо сразу с цитаты: «1. Дикость. 1. Низшая ступень. Детство человеческого рода. Люди находились еще в местах своего первоначального пребывания, в тропических и субтропических лесах. Они жили, по крайней мере частично, на деревьях; только этим и можно объяснить их существование среди крупных хищников. Пищей служили им плоды, орехи, коренья; главное достижение этого периода – возникновение членораздельной речи … много тысячелетий…». «2. Средняя ступень. Начинается с введения рыбной пищи и с применения огня. То и другое взаимно связано, так как рыбная пища делается вполне пригодной к употреблению лишь благодаря огню… Грубо сделанные неотшлифованные каменные орудия труда…, первое оружие: дубины и копье. Народов, живущих только охотой, никогда не существовало. Людоедство». «3. Высшая ступень. Начинается с изобретения лука и стрелы, очень сложного орудия, изобретение которого предполагает долго накапливаемый опыт и более развитые умственные способности. Но еще не знакомы с гончарным искусством. Лодки из цельного дерева, доски для жилищ. Для этой эпохи лук и стрела, что железный меч для варварства. «2. Варварство. 1. Низшая ступень. Начинается с введения гончарного искусства, возникшего из обмазывания глиной плетеных сосудов. 2. Средняя ступень. На востоке начинается с приручения животных, на западе – с возделывания растений. Кирпич-сырец и строительный камень. Обильному мясному и молочному питанию арийцев и семитов и особенно благоприятному влиянию его на развитие детей приписывается развитие этих рас. 3. Высшая ступень. Начинается с плавки железной руды, плуг с железным лемехом, полеводство. Полный расцвет высшей ступени варварства – в поэмах Гомера». Конец сокращенной цитаты.

Прежде чем переходить к анализу цитаты – самое общее замечание. Ученые считают себя такими умными, что не замечают того, что известно всему остальному народу, неученому. Это кратко выразить можно следующим образом: весь народ знает, что «кошка знает, чье мясо съела», а ученым никак не доходит эта простая истина. Они ее просто не воспринимают, обходят стороной в своих интерпретациях. Для них кошка – запрограммированная машина, не больше. Поэтому  все ученые, изучавшие когда-либо людей, никак не хотят принимать во внимание жизнь животных. Никогда и нигде, никто из ученых не удосужился спуститься со своих «небес высшего разума» и сравнить себя во всех аспектах борьбы за существование с животным миром. Поэтому ученым не приходит даже в голову мысль, что некоторые поступки животных настолько интеллектуальны, что дадут сто очков вперед ученым, изучающим самих себя. В своей книге я подробно рассматриваю эти аспекты, они занимают много места, и приводить их вновь в этой статье – места не хватит. Мало того, что эти ученые недостойно игнорируют разум животных, они также поверхностно и недопустимо свысока относятся к так называемым первобытным людям, которых и сегодня предостаточно в мире. Никому из ученых в голову не приходит, что некоторым народам просто-напросто не нужно изобретать колесо, так как оно бессмысленно в их жизни. Никому не приходит в голову, что фундамент в тундре – это сложнейшее инженерное сооружение, которое невозможно построить без объема знаний 20 века. Никому не приходит в голову, что в ряде мест на земном шаре не обойтись без кочевки, а к каждой юрте, перемещаемой с места на место 60 раз в году, не подведешь канализацию. Вместо этого народы просто считают «отсталыми», то есть, попросту дураками.

Когда я отказался от этого пренебрежительного отношения к животным и первобытным людям, мне стало многое понятно, в том числе и истоки тотема и табу, на которых голову сломали несколько поколений ученых, да так ничего и не разрешили, только большую путаницу внесли в этот вопрос. Вторым подспорьем в моей работе стало понятие «новой хронологии», выдвинутое Ньютоном и продолженное в основном русскими учеными. Мир не мог быть, и не был столь древним, как принято сегодня изучать в школе. Человек знает о себе не более 500 – 1000 лет. Все остальное – выдумки, компиляция, по большей части – преступные.

Надо ли мне критиковать то, что «люди сидели на деревьях, иначе им было несдобровать среди хищников»? Ведь это настолько по-детски, что даже не смешно, а грустно. У меня получилось, что первобытные люди теснились среди горных районов около теплых морей, а в лесах жили самые отсталые по тому времени. А отсталость, в свою очередь, была оттого, что лесные люди мало общались по сравнению со скученными племенами. И с какой стати Энгельс в эту стадию привнес «членораздельную речь»? Зачем она была нужна в этой стадии? 60-70 определенных, значащих звуков и у высших обезьян есть, и им их вполне хватает. Ведь «членораздельная речь» не нужна в такой стадии. Что объяснять «членораздельной речью» друг к другу? Где орехи крупнее и слаще, что ли? И объяснений в любви еще не было, поступали проще: кто кого сгребет, тот того и е… Членораздельная речь появилась, по-моему, тогда, когда началась торговля, обмен, но они же у Энгельса вообще «появились» в самом конце варварства, на рубеже цивилизации. А начало средней ступени с «рыбной пищи»? Притом обязательно в совокупности с огнем. Правда, при Энгельсе не было еще по всему миру японских ресторанов, где едят и нахваливают сырую рыбу, но и сам ведь мог догадаться, что сушеная, холодно копченая и вяленая рыба – сырая. Ее-то и сам, поди, ел?  И как это так, из «орудий труда» на «второй стадии дикости» имеют только дубину, а уже давно, с «первого этапа», «разговаривают»? О чем, спрашивается?  И почему во второй стадии возникло людоедство, а не в первой? Разве для этого надо уже было уметь разговаривать?

Особенно смешно, что «высшая ступень дикости» по Энгельсу «начинается с изобретения лука и стрелы, очень сложного орудия, изобретение которого предполагает долго накапливаемый опыт и более развитые умственные способности». Подумал ли Энгельс, высказывая эту «глубокую мысль», о том, что лук и стрелы изобрели абсолютно все народы на Земле и независимо друг от друга? Если бы он подумал на этот счет, то сразу же бы и сообразил, что это отнюдь не великое изобретение. Великое изобретение не изобретают походя, каждый, кому оно понадобилось. Великое изобретение, такое, например, как буквенная письменность – это величайшее открытие, которое сделал один народ – евреи, а остальные у них просто позаимствовали. Я это подробно доказал в своей книге. Там же я доказал, как просто изобрести лук со стрелами, колесо, повторяться не буду, места жалко. А вот на гончарном деле остановлюсь, которое никак не могли изобрести люди на высшей стадии дикости, хотя вовсю болтали о том – о сем на своих деревьях, жарили рыбу, и даже делали лодки. И не только долбленки, но и из деревянных досок, что уж совсем чушь. Ибо делать доски при том развитии производства можно было только одним способом: тесать бревно каменным топором до толщины доски – себе дороже, полжизни не хватит, да и зачем? А вот обжиг глины у каждого из них был прямо перед глазами, недаром гончарное дело тоже изобрели все народы и независимо друг от друга. Достаточно было развести костер на утоптанном глинистом грунте после дождичка: на месте кострища обжигался круг, который как коросту можно было отковырнуть. Правда, «короста» получалась не очень круглая, с неровным днищем, не очень прочная. Но это уже – дело наблюдения, любознательности, экспериментов, то есть, простой довольно технологии.

Мне стало скучно продолжать, ибо высшая ступень варварства у Энгельса началась прямо с железа, а первая стадия его же – с обмазки глиной плетеных корзинок. По-моему, плетеную корзинку труднее изобрести по сравнению с глиняной посудой. В природе ничего плетеного нет, если не считать паутину. По этой цитате в целом из Энгельса можно сказать, что все построение до изумления искусственное, некритичное, бессмысленное, как чириканье воробья. Хотя чириканье воробья я зря так низко ставлю. В нем больше смысла, который нам, ученым, невдомек. Я не могу здесь переписать почти всю свою книгу заново, она очень толстая. Доказательства мои все – там.

Перехожу на страницу 48 энгельсова труда, где он пишет о так называемой парной семье, произошедшей из группового брака: «3. Парная семья. Известное соединение отдельных пар на более или менее продолжительный срок имело место уже в условиях группового брака или еще раньше; мужчина имел главную жену (едва ли еще можно сказать—любимую жену) среди многих жен, и он был для нее главным мужем среди других мужей. На этой ступени мужчина живет с одной женой, однако так, что многоженство и, при случае, нарушения верности остаются правом мужчин, хотя первое имеет место редко в силу также и экономических причин; в то же время от женщин в течение всего времени сожитель­ства требуется в большинстве случаев строжайшая верность, и за прелюбодеяние их подвергают жестокой каре. Брачные узы, однако, легко могут быть расторг­нуты любой из сторон, а дети, как и прежде, принад­лежат только матери. Развитие семьи в первобытную эпоху состоит, сле­довательно, в непрерывном суживании того круга, который первоначально охватывает все племя и вну­три которого господствует общность брачных связен между обоими полами. Путем последовательного ис­ключения сначала более близких, затем все более от­даленных родственников, наконец, даже просто свой­ственников, всякий вид группового брака становится в конце концов практически невозможным, и в резуль­тате остается одна пока еще непрочно соединенная брачная пара, та молекула, с распадением кото­рой брак вообще прекращается. Уже из этого видно, как мало общего с возникновением единобрачия име­ла индивидуальная половая любовь в современном смысле этого слова» (выделение мое).

Итак, мужчина по Энгельсу чуть ли не сидя на ветках уже имел главную жену и несколько вспомогательных. Многоженство – право мужчин, но не женщин, «от них требуется строжайшая верность». Количество жен у мужчины ограничивалось только «экономическими причинами». Любви нет. Женщины борются за то, чтобы принадлежать только одному мужчине. «Только после того как женщинами был осуществлен переход к парному браку, мужчины смогли ввести строгую моногамию, - разумеется, только для женщин», пишет далее Энгельс. Парная семья по Энгельсу  утвердилась на высшей ступени дикости – низшей ступени варварства, где-то между изобретением лука со стрелами и глиняных горшков. На фоне того, что по этому же вопросу пишут Фрэзер и Фрейд с кучей других, привлеченных ими авторов, вышеприведенные мысли Энгельса не стоят и выеденного яйца. Все это так примитивно, как в анекдоте про теорию относительности в устах двух заключенных на прогулке по тюремному двору. Один говорит: что-то я не пойму эту теорию. Другой: что же тут не понятного. Мы ведь  с тобой сейчас идем? – Идем, отвечает первый. Второй: но ведь мы же одновременно и «сидим», так ведь?

Энгельсу вовсе и не надо было докапываться до истины в этом вопросе. Ему надо было доказать, что с семьи начинается накопление богатства, эксплуатация человека человеком, чтобы подойти потом «к неизбежности победы коммунизма», то есть, «чтобы и волки были сытые, и овцы – целые». Он, наверное, не знал этой поговорки русской, иначе бы не взялся за столь бесперспективный труд.

Я же прихожу к выводу, что семья была всегда, пока есть любовь, а любовь была всегда, которую Энгельс даже не пускает на порог  «первобытного общества». И любовь – это ничто иное, как стремление совокупиться, и не вообще совокупиться, а в данной конкретной паре. Остальное все, платоническая, например, – казуистика. Бывает, правда, и безответная любовь, недаром самцы так извиваются, хоть животные, хоть людские. И ничто не заставит любящие души расстаться, хоть животные, хоть людские. Ни тяготы воспитания детей, ни другие всевозможные лишения, ибо «с любимым – рай и в шалаше», первое, что сказали люди, а животные только подумали. Разве не видят люди любовных ухаживаний животных? Разве не видят они, что в большинстве случаев ухаживает самец, а самка воспринимает ухаживания, так сказать, снисходит, хотя сама вся дрожит от желания. А потом, после финала совокупления наступают самые разные последствия. Есть и семьи, есть и многоженство, и многомужества, и мимолетные семьи, и на всю жизнь. Иногда любящая невеста даже кушает своего суженого сразу же после совокупления, всякое бывает. У некоторых приматов отец больше возится с потомством, чем мать, а у некоторых – папаша, того и гляди, скушает сыночка или дочку. Вот такое многообразие и у человека должно быть, даже не должно быть, а есть. Только ученые, каждый по своей, известной только ему, причине старается подвести все многообразие к какому-то общему знаменателю. И знаменатель этот – личная выгода ученого, а выгод разных – миллион.

Я раньше думал, что коммунисты – за благо народа, на словах-то они за всеобщее равноправие. Теперь вижу, что и сам второй «основоположник» - лжец. Ибо он не за народ, а за власть, а это разные вещи. Придется доказывать, почему я так думаю. Если бы Энгельс был за всеобщее благоденствие народа, то он бы постарался разузнать, что такое моногамная семья, как она произошла, и почему, а не городить чуши по этому поводу, дабы только оттолкнуться и выявить частную собственность, через нее – «несправедливости», а на основании ликвидации этих «несправедливостей» получить собственную власть, «справедливую». Тогда бы он не стал отрицать любовь с порога, а попытался бы ее исследовать, как я исследовал ее на примере австралийских аборигенов в своей упомянутой книге. Немного поразмыслив, Энгельс установил бы, что любовь – очень непостоянная штука, самая, пожалуй, непостоянная вещь в мире. И не только «вечная»  любовь, но даже и сколько-нибудь долговечная – редчайшее исключение. Поэтому на месте Энгельса я бы очень поостерегся на такой зыбкой основе строить не только государство, но даже и семью. Потом бы я на месте Энгельса призадумался о том, почему же все-таки существуют семьи, а не распались все как одна после пресыщения любовными утехами? А семья Ромео с Джульеттой вообще не состоялась? И Энгельсу, чтобы не остаться круглым дураком, волей-неволей пришлось бы признать, что кто-то, именно кто-то, а не что-то, ее сохраняет, притом достаточно, а иногда и слишком, жестко.  Вот тогда-то я бы и признал его радетелем народа. Ведь сохранять семьи кто-то придумал до смерти одной половины, притом вопреки самому народу. Ибо народ-то и рад бы разбежаться в разные стороны, ан нет, кругом колючая проволока из законов, в аккурат по забору семейного огорода.

Вместо всего этого, вопреки не только здравому смыслу, но и собственным глазам Энгельс утверждает, что любви нет, ибо не может же он признать, что она такая ветренная, крепкой конструкции государства на изменчивой природе любви не получится. А не получится конструкции государства, и власть в нем нечего завоевывать. Поэтому-то у него и получилась такая чушь, на которую я выше обратил внимание. Но я-то не Энгельс, мне власти не надо, даже над рабами, не говоря уже о джентльменах в шляпах и очках. Поэтому я и хочу все знать без притянутых за уши энгельсовских штучек.

В своей книге я описывал как «упорядочивала» любовь аборигенская австралийская геронтократия. Здесь же подойду с другого бока, более функционально, и короче. Вождь, князь или любой другой выскочка думает о об одной вещи – как сделать себе жизнь приятней, хотя говорит совсем другое, намекая на всеобщее благо. Для всеобщего блага требуется вклад каждого в общую копилку, распоряжаться которой будет указанный выскочка, там-то он и учтет свой тайный интерес. Дураки, конечно, в выскочки не попадают. Поэтому он начинает соображать, как бы так сделать, чтобы не обходить каждого, от мала до велика,  с кружкой, называемой казной? А в его распоряжении ведь первобытные люди, едва научившиеся говорить два десятка слов, и у них всего два желания: поесть и размножаться, не знаю: может быть даже размножаться, а потом поесть. Вот тут-то и была подмечена и «упорядочена» любовь. Все последующие умники, включая и самих владык, и ученых у них на содержании, и начали темнить, чтобы по возможности скрыть свое тайное желание. Так и темнят до сих пор. Здесь еще раз напоминаю, что я не считал и не считаю как людей, так и животных, в независимости от стадии их «развития» дураками, как «ученые». Для своего блага – абсолютно все – умные, даже лягушка в болоте. В этом и состоит естественный отбор, а не только в толщине и крепости мышц и остроте зубов.

Надо ли объяснять, что брать с семьи налоги намного легче, чем с каждого? Этот «каждый», то больным скажется, то вообще в лес убежит, или еще не дорос до тягот налогообложения. Представляете, сколько мороки? А армию создавать? То ли дело: с каждого двора – по рекруту. И разбирайтесь там сами внутри семьи. Надеюсь, не будете спрашивать, зачем армия, ведь дураку понятно:  соседние угодья завоевать. Ибо не было бы нападения, не потребовалась бы и защита. Армия как защита – вторичная армия. Не в этом дело. Дело в том, что помимо любви твердо известно, кто именно ходит брюхатым и вот-вот будет прибавление племени. Кроме того, известно, что мать за свое дитя в огонь бросится, это и по животным видно. Не осталось незамеченным и то, что дети платят матери такой же любовью и преданностью, по крайней мере, до тех пор, пока сами не захотят стать родителями. Это у людей, и то не у всех. Что касается животных, тех же обезьян, то в некоторых случаях сразу же после рождения отец берет на себя сразу все заботы о малыше, и передает его матери только на период кормления. Все остальное время малыш у него на загривке. Другие же отцы так и норовят малыша скушать.

Это я к тому говорю, что типов семей должно быть изначально несколько, в зависимости от конкретных местных условий. И не надо сводить их все к одному типу, например, к матриархальной семье. А то потом не знают как из нее выбраться, чтобы перейти к патриархату. Такого нагородят, что уши вянут. И многоженцы среди животных есть, и многомужцы (полиандрия называется). Почему же не быть им среди людей? Ученые же головы сломали, чтобы расставить все эти типы семей по ранжиру, один за другим. Но люди-то по ранжиру только из-под палки становятся, а так любят стоять вольной кучкой. Хотя, если честно признаться, у меня тоже большие основания предполагать первичность матриархальной семьи. Больно все тут изначально и наглядно обоснованно, крепчайшей детско-материнской привязанностью. Да и гарем тот же. Вон как охраняли султаны их, а простой идальго Дон Жуан все препоны преодолел и всех обольстил. Это я опять к любви возвращаюсь, она все преграды рушит. Если, конечно, обоюдная.

И тут опять не обойтись от привнесенных обстоятельств. В своей книге я доказал, что, например, в России, в той ее исконней части, а не завоеванной, матриархата вовсе не было, холодно для него (остальное в книге). А вот около жарких морей, да еще в горных теснинах, там матриархат изначально был, а к патриархату перешли только в разгар Возрождения, когда католицизм свирепствовал.  И это было настолько трудно, что знаменитый Маллеус (Инструкцию по распознанию ведьм) в первый век  книгопечатания пришлось издавать значительно чаще самой Библии.

Вы думаете, я отвлекся, и ждете, когда я вновь вернусь к господину Энгельсу? А я к нему вообще возвращаться не собираюсь. Главное я установил. Ему нужна была семья – эта всеобщая, избитая «ячейка государства», от которой дальше плясать было проще пареной репы. Но он же истоки семьи показал такими идиотскими, что дальше некуда. Поэтому все остальное, что он написал, не соответствует действительности. Не может же хороший дом стоять на жидком фундаменте? Поэтому дальше пойду один, без Энгельса.

Итак, понятие семьи у нас с вами есть, даже и семьи есть, но не все в ней  ладно и складно, даже сегодня, спустя тысячи  лет. Все как бы возвращается на круги своя: от промискуитета до семьи, от семьи опять к промискуитету. Не зыбкая  ли основа для государства? В предыдущих разъяснениях я намекнул, что семья – искусственное построение, ловко сконструированное правителями для легкости своей жизни на основе метко подмеченной в целом общенародной, но глубоко индивидуальной любви. Для более полного вживания в этот тезис повторю некоторые заклинания. Во-первых, истории человечества не 6 тысяч лет, а всего-навсего лет эдак 1000 –1500, все остальное – детские сказки, рассказываемые с серьезным видом. Во-вторых, нельзя считать дураками людей вместо того, чтобы считать их малообразованными, ибо это не одно и то же. В третьих, все живое, даже лягушка в болоте, для себя очень умные, иначе не выживешь. Даже рыба – «ищет, где глубже». Недаром правители, они же ловкие выскочки, везде и во все времена, но на свой лад в каждом месте, конструировали и узаконивали семью, а уж «охраняли» ее пуще собственных границ. Или вы этого не замечали? Это мы с вами использовали, так сказать, первый всесветский и присущий всему живому алгоритм – любовь со всеми ее составляющими. И кто не ставит ее на первое место в мире – тот  либо совсем дурак, либо совсем враль.

Но есть еще одно чувство, которое я ставлю на второе место, это – страх перед миром, необъяснимый и панический страх перед своим будущим, даже в ближайшие секунды и минуты, не говоря уже о годах. Человек чуть ли не половину жизни своей занят во сне и наяву прогнозом и представлением своего будущего, тщетными. И от этого еще страшней. Недаром шаманы и гадалки во все времена так надежно востребованы. На второе же место я ставлю страх потому, что оргазм – высшее проявление любви, выше страха. Ради оргазма идут через страх. И люди, особенно шустрые от природы, второе по значению в мире животных проявление быстренько поставили себе на службу. Мощно поставили. В своей книге я  группировал известные мне по литературе проявления  магии, боже ж ты мой, сколько там примет, действий, ритуалов и так далее. На каждый чих есть приметы и правила: что нужно и чего не нужно делать? Многие тысячи, притом в разных конфигурациях. Но дело в том, что владельцев всех этих магических средств – тоже многие тысячи, и им не только никогда не договориться о совместных действиях, но даже и симпозиум собрать трудно, особенно когда самолетов не было.

Между служителями магии и служителями народа (вожаками) не могло не возникнуть конфликта из-за влияния на народ. Борьба с переменным успехом и даже с поглощением прав магов властителями, но без их совершенных знаний, шла некоторое время. Но силы были не равны, я имею в виду, конечно, не физические силы, а интеллектуальные. Маги в постоянном поиске, в постоянных ошибках и их преодолении, все время на границе жизни и смерти, зато при хорошем питании. Правители – тоже при хорошем питании, но в естественном тупике сатурации (насыщения) властью и проистекающей от этого леностью, даже некоторым развратом в широком смысле этого слова. А эти штуки не способствуют самосовершенствованию, наоборот, пагубны для него. Поэтому истинные маги, то есть умные, начинают опережать по значимости князьков. И даже собрали симпозиум, правда, не всемирный, а так, в радиусе километров пятидесяти. На этом симпозиуме несколько упорядочили свои приметы, чтоб уж не совсем они в разные стороны показывали как плохой компас. Заметьте, что таких симпозиумов, притом повсеместно, произошло немало. На каждый крупный лес по одному, на каждое горное ущелье – тоже. Но в целом вышло так, что под предсказательно-предохранительной властью одного главного мага оказалось несколько областей, где правят малые короли. То есть округа магов превысили округа королей. Не повсеместно, разумеется. И надо же, заметили, что власть короля как бы скукожилась, хотя у него и были кое-какие войска из отборных головорезов. А власть человека безоружного, наоборот, возросла. Вот тут-то и поняли, что главная-то сила не в физической силе, а в идеологии, правда, слова этого еще не знали.

Тут самое трудное место в этой статье. Объем ее мал, а сказать надо много. Превращению магии в религию у меня в книге посвящено чуть ли не половина, там столько нюансов и привнесенных для понимания событий, что уместить их тут я не могу. Поэтому прошу поверить на слово, сомневающихся направляю к книге. Первый этап создания религии из магии, как ни странно, возник в матриархате, а сам матриархат возник из-за резкого, катастрофического вымирания женщин, беременными брошенных мужчинами на произвол судьбы. Как правило, главных богинь-матерей создали группы мужчин, из-за ревности друг к другу убив действительную женщину, их единственную сексуальную отраду. Точно по теории Фрейда, только сам Фрейд этот факт нечаянно или намеренно извратил. Убив единственную, они ее боготворили. Но так как групп таких мужиков оказалась не одна, то и главных богинь-матерей появилось несколько и почти одновременно. Потом клан богини-матери расширили ее жрецы, создав для большего объема своего пропитания еще несколько богинь, пониже рангом. Добавили в этот клан и мужиков для полного соответствия с народной жизнью, только на очень незавидном положении, как и в жизни в те времена. Религия по тем и даже нынешним временам получилась неплохая, на мой взгляд, даже лучше иудаизма, христианства и мусульманства, которых, естественно, не было еще. Дело в том, что для успешной рыбалки можно было молиться одной богине, для успешного воровства – другой, а для оберега от воровства – третьей. Ну, и так далее. Неплохо придумали, очередей не было. Это раз. Праздник каждой богини – в свой день, полгода сплошные праздники, да еще с праздником инцеста совмещались, который официально пришлось отменить в остальные дни. А на инцест, как известно, и сегодня многих тянет. Это была самая народная религия, так называемое многобожие, народ веселился, а правителям его не было никакой пользы, одни неприятности, с пьяными разбираться. Письменности для такой религии тоже не требовалось, нечего записывать, пей, гуляй  не забудь прийти в храм и на счет раз, два, три кого-нибудь хватай из противоположного пола и используй по прямому назначению. Все, не считая похмелья.

Письменности тогда вообще еще не было, так одни картинки, наподобие китайско-японских. Да и зачем она нужна? Какого черта записывать? Не любовные же записки писать при тех-то нравах. Да и самих-то слов требовалось десятка два всего: хочу, иду, стою, ну, и некоторые обозначения предметов и в основном еды. Дело в том, что все огромное Средиземноморье в составе горно-береговой линии трех континентов жило маленькими изолированными друг от друга колониями, и у каждой – комплект вышепоименованных богинь с богами – почти циновками для вытирания ног, правда, собственными именами они несколько различались от колонии к колонии, а по своей сути и обрядам - нет. И колонии не общались, варились, как сегодня говорят, в собственном соку. У фактических мужиков, как и у их  воплощениях-богов жизнь при матриархате тоже была незавидная. Вся жизнь почти проходила в поисках юбки, в ублажении ее своими изобретениями в виде красивеньких бус или удобной каменной рыбочистки, в подарках из букетика незабудок, и даже в остроумии, дабы унизить, а то и вовсе уничтожить сарказмом соперника, а вожделенной женщине понравиться. До сих пор мужики от этого отвыкнуть не могут. Да и то сказать, время-то прошло совсем мало, это по хронологии иезуита Скалигера и Петавиуса – много прошло, века, тысячелетия. На самом-то деле – лет с тысячу, не больше.  Оно бы если так и шло, то австралийские аборигены бы не сильно отстали от средиземноморцев, а может быть и впереди бы оказались.

Но тут случился катаклизм в южной части Аравии, около Индийского океана, севернее нынешнего Йемена, только в самой пустыне. Пустыни там и не было тогда, жарко, засушливо было, но травы с горем пополам хватало на овечек. Бедно жили, трудно там племена, впоследствии названные семитами, вернее евреями. Поэтому очень предприимчивыми были, трудолюбивыми, сообразительными, легкими на подъем, не чета разнеженным средиземноморцам и тем же йеменцам, объедавшимся почти дармовой рыбой. От чрезмерных трудностей жизни они даже организованы были лучше, социальность у них была высокая, мужчины взвалили на себя почти непосильную ношу в деле обеспечения племя средствами поддержания жизни. А потом – раз и свалили матриархат одним махом. И не только свалили, но даже и богинь-матерей своих переименовали в мужской род. Идеологию мужской силы создали. И женщины безропотно сдали свои позиции, видели, что и правда: муж – всему голова. Мужчины же в отместку за столько лет своих бывших страданий под женским гнетом, поставили своих женщин на ту унизительную ступень, где они и сегодня находятся у иудеев. Но катаклизма-то еще я не обрисовал. Он случился после описанной революции. А суть его в том, что и так скудные дожди лет на десять вообще престали идти. Ну, ложись и помирай.

Высокоинтеллектуальные и сильные духом мужики (вы видите, я не беру эти слова в кавычки?) и тут не растерялись. Они стали племенем торговцев, хотя и слова такого тогда не было. А зачем слово, когда было дело, хотя их Библия и считает, что надо наоборот, дескать, сначала было слово. Энциклопедия «Британника» – прямо так и говорит, что в тех краях жили племена-торговцы. Но в то же время эта самая «Британника» считает, что происхождение евреев из этих самых краев не доказано. Эта самая «Британника», наверное, посчитает доказанным сей факт, когда найдут глиняную или каменную табличку на чистом английском языке со словами: да, это мы, евреи, подтверждаем и так далее… Не найдут ведь. Хотя их британский институт и доказал уже с помощью компьютера, что их Иисус был курчавый негр с толстыми губами. Но «Британника», теперь уже не английская, а – американская. Однако, к делу. Вскоре евреи-торговцы, внедрившись в йеменские племена, и основав там торговлю, первоначально в виде простого обмена, посвятили и подчинили этому сверхвыгодному делу всю свою жизнь, выработав соответствующую этому делу свою генетическую природу. Затем они двинулись от одного племени к другому на основе этой все совершенствуемой своей природе, внедряясь в племена, но не смешиваясь с ними. Подробнее об этом – в моей книге и статьях.

Мне, собственно, и не потребовались бы евреи в этой статье, если бы не одно их величайшее изобретение – азбучное письмо, без которого нельзя создать сколько-нибудь распространенной, но главное – однообразной религии. Ведь я на религии остановился перед евреями-торговцами. Сколько я ни думал насчет письменности, но никак не мог ничего придумать стоящего кроме торговли, чтобы могло потребовать создание письменности. Можете перебрать все сферы прачеловеческой деятельности, но уверен, ничего не найдете для создания письменности кроме торговли. Перед этим, конечно, надо создать торговый язык, который бы понимали все племена, среди которых торговцы обитали. Но, по большому счету, язык и письменность на нем создавались практически параллельно. Этот процесс надо бы расписать более подробно и доказательно, но места потребуется слишком много, а задача данной статьи – совсем другая, надо же когда-то перейти к созданию государства. Недаром же я начал с Энгельса, большого «доки» в этом вопросе. Меня, собственно, даже не столько происхождение государства интересует, сколько происхождение, не завоевательных, а основанных на идеологии, древних империй. Ибо завоевательские империи происходили на глазах письменного человечества, не считая империй Македонского и монголо-татарской, которых в действительности не было. И происходили завоевательские империи не на основе идеологии, а на основе технологии, в частности и в первую очередь – оружия. А меня интересуют идеологические империи – мусульманская и католическая, возникшие практически одновременно, что бы не говорила об их разновременности официальная история.

Итак, евреи создали своеобразный торгово-общительный язык и буквенную грамоту на нем, но двигались к ним, естественно, через клинопись и прочие иероглифы, а не как по волшебной палочке и сразу. Грамота и собирательный язык нужны были им позарез, иначе бы ничего не вышло с торговлей в разноплеменной среде. И язык, и грамота, и методы торговли, то есть практически обман под видом благодеяния, одновременно и очень быстро совершенствовались и обогащались нюансами. Но обман не столько виден прямым взором, сколько чувствуется. Недаром и сегодня во всем мире не очень любят торговцев, даже «цивилизованных», а уж тех-то варварских, и – подавно. И недаром нет такой страны, в которой хоть когда-нибудь в прошлом не было бы «гонений евреев». Это ускоряло их продвижение, как ускоряет воду сквозь песок оказываемое на воду давление. В некоторых местах, где давление было меньше, владычество торговцев, почти невидимое, неосязаемое растворившей их общностью, продолжалось дольше и оказывало больший эффект на эту «окружающую среду».

Если внимательно проследить за семитско-хамитской ветвью дерева языков, даже за самим афро-азийским деревом языков, изложенным в энциклопедиях столь туманно и дурацки для понимания без моего предыдущего абзаца, а потом принять его в расчет, то это дерево и ветви  его расцветут и засверкают новым смыслом. Но надо добавить еще кое-что. Евреи-торговцы пошли по берегу Йемена в разные стороны: на восток и запад,  а потом потеряли друг друга из виду. Восточная ветвь создала в конечном счете мусульманство, а западная – христианство. Подробности – в книге и других моих статьях. Здесь же добавлю, что указанные религии были созданы для других, в содружестве с этими другими племенами, а ортодоксы иудаизма – остались. Каждая из этих групповых религий как и положено всем без исключения религиям – разделились на десятки толков и видов, но в  расплывчатых рамках и с тяготением к указанным группам.

Сейчас евреев-торговцев можно оставить в покое, они сделали свое дело: создали подобие общемирового языка и письменности на нем, понятными практически всем внедрившим их в себя народам, и дали гигантский толчок  общемировой мысли. Кратко скажу здесь только, что начало знаменитого вавилонского столпотворения – это и есть, понимаемое мной теперь фигурально, начало создания прамусульманской империи, растянувшейся полосой от Гибралтара до Индокитая и с центром в Аравии, как раз там где путешествовали и жили внедрившись в местные народы указанные торговцы. А печальный конец вавилонского столпотворения – это «самоопределение» наций, входивших в эту праимперию, на основе создания не столько собственных языков, как написано в Библии (помните: Бог разделил строителей башни по языкам, и они перестали понимать друг друга), сколько национальных государств.  Эта империя могла бы  просуществовать и дольше, но средства коммуникаций, а потому и скорость общения, были настолько плохи, что «указы центрального правительства» и полицейские санкции по поддержанию «единой и неделимой» опаздывали или не доходили вовсе. А нынешний «мусульманский пояс» – это нечто подобное Британскому содружеству, возникшему на осколках империи того же наименования. Вы должны понимать, что это только канва, в которую как  кубики с деталями мозаики, войдут все известные исторические сведения, если их рассматривать беспристрастно, то есть отвлеченно от вдолбленной в наши головы официальной версии истории. Но это только часть мозаичной картины мира.

Прахристианская часть ее родилась тоже в Аравии. Называлась она, правда позднее, когда возникло католичество, правоверием, которое не надо опять же путать с русским православием, ибо это совершенно разные вещи, хотя православная пропаганда и пытается себя отождествить с правоверием. Прахристианская религия также широко была распространена: от Сирии до Китайского моря, включая Центральную Азию, и у нее также была своя «Вавилонская башня», остатки которой также можно найти в истории или присовокупить к первой. Но это было все до Всемирного потопа, которых был не один и не два, а несколько, и геологические и космические предпосылки которых я рассматривал в своей книге, поэтому сведений осталось так мало. Но времени с тех пор все равно прошло не десятки тысяч лет и не тысячи лет, а значительно меньше.

 

                                                                                                           26.06.01                 

Раз уж Вы попали на эту страничку, то неплохо бы побывать и здесь:

[ Гл. страница сайта ] [ Логическая история цивилизации на Земле ]

Hosted by uCoz